Владимир Гончаров - Апокриф

— А не будет ли картина… м-м-м… происшествия… ну, которое может произойти с Вагдом… как бы это поделикатнее выразиться… слишком очевидной, что ли? Не наведет ли это моих «товарищей по борьбе» на определенные мысли?

Стаарз с интересом и некоторым внутренним удовлетворением наблюдал эволюции мимики на лице Тиоракиса, которые тот не считал необходимым скрывать от своего руководителя.

— Очень рад, Ансельм, что вас никогда не оставляет осторожность. Горжусь вами, если хотите! — это прозвучало несколько напыщенно, но далее Стаарз перешел на совершенно деловой тон. — Данный спецсостав новая разработка. Если все пойдет так, как надо, объект почувствует все симптомы сильной простуды, которые более всего будут походить на картину пневмонии. Ему придется обратиться к врачу, и госпитализация будет неизбежна. Ну, а дальше «контора» позаботится, чтобы исход болезни был таким, который нас устраивает. Содержание эпикриза также будет безукоризненным. Вы меня понимаете?

Вагд почувствовал себя нехорошо. Кашель усиливался, головная боль не проходила, к тому же начала подниматься температура. «Черт бы подрал этого Крюка! Наверняка от него подхватил! — озлобленно предположил Вагд. — Если дело пойдет таким вот образом и дальше, придется обращаться к врачу».

Особых оснований беспокоиться по этому поводу, в общем-то, не имелось (у Вагда были хорошие документы и нахождение его в столице было вполне легальным), но он, по понятным причинам, старался избегать всякой дополнительной засветки и лишних контактов… А тут — медицина! Анкеты, подписи, документы медицинской страховки, история болезни, посторонние люди в его жилище, и, вообще, его физиономию, возможно, запомнят слишком много совершенно лишних людей…

Но, делать нечего. Болезнь явно прогрессировала, и Вагд попытался, для начала, обойтись «малой кровью» Он, преодолевая разбитость во всем теле и начавшуюся отвратительную ломоту в костях, доплелся до телефона, порылся в справочнике и, отметив, что боль добралась даже до глазных яблок, набрал номер частного врача.

Через полтора часа, когда прибывший по вызову доктор, позвонил в дверь его квартиры, Вагд с трудом нашел в себе силы, чтобы подняться, отпереть замок и впустить визитера.

Врач с удовлетворением отметил, что оговоренная сумма гонорара заранее ожидает его на столике, придвинутом к дивану. Он очень ценил такого рода щепетильность в пациентах и, как всегда в таких случаях, ощутил симпатию к больному. А Крюк, едва возвратившись от входной двери, грузно и обессилено обрушился на упомянутый диван. Без каких-либо обиняков терапевт приступил к осмотру. По мере измерения пульса, давления, осмотра дыхательных путей, пальпации, аускультации, перкуссии (доктор честнейшим образом отрабатывал полученные деньги) лицо медика приобретало все более озабоченное выражение.

— Давно это у вас началось? — обратился он к Вагду.

— Сегодня… С утра… А, может, и ночью… уже… — с трудом выдыхая из себя слова ответил Вагд.

Врач сокрушенно покачал головой из стороны в сторону.

— Вот, что сударь! — решительно продолжил он. — Мое мнение — срочная госпитализация!

И слушать ничего не желаю! — немедленно пресек он попытку Вагда каким-то образом возражать на это крайне нежелательное для него утверждение. — Судя по всему у вас очень… неприятная пневмония. Развивается, если верить вашим же словам, как-то уж слишком быстро. Тем более — нужно скорее в стационар, где есть необходимое оборудование, лабораторная база и медицинский персонал для постоянного мониторинга. Даже не предлагаю вам свою личную клинику, хотя, с великим бы удовольствием… Просто мы вас можем не вытянуть, простите…

Вагд, осознавший меру опасности своего состояния, сделал слабый жест рукой, означавший согласие, и устало отвернул лицо к спинке дивана.

Пока доктор вел переговоры с какими-то медицинскими службами о срочной госпитализации больного, Вагд, с трудом собирая пытавшиеся произвольно разбегаться мысли, раз за разом пробовал сообразить: не оставит ли он в квартире, после того как его увезет карета скорой помощи, каких-либо улик, способных указать на причастность жильца к подпольной организации и дать в руки вероятных преследователей какие-нибудь опасные нити, ведущие в террористическую сеть.

«Так, письмо… Письмо… — вертелось у него в мозгу — Шифровка… Что я сделал с шифровкой… Я ее сжег? Да, я ее сжег… Сразу после расшифровки и прочтения… И конверт… Сжег. Что еще? Ключ шифра… Ключ шифра у меня там… в книге… Хрен-то кто поймет, что это там за пометки! А если и поймет… все равно… мертвому припарка — шифровки-то нет… Других опасных записей нет… Не держу я их! Все в голове… Бредить бы не начать, однако… Пистолет… Ах, пистолет! В тайнике… Более или менее надежный тайничок. Если конечно не с металлоискателем… А что, у меня есть основания думать, что будут искать с металлоискателем? Откуда это у меня? Ах, да… Шифровка из штаба… Нехорошие новости… «Драконы» ячейки давят одну за другой… Потери растут. Потери… Хрен бы с ними! Активность падает… Давление ослабляется… Только мы еще по-настоящему шевелимся. Просят активизироваться, а тут — такое… Эх, не вовремя! А если я «коня двину»? Кто тут за меня? Тиоракис? Лучше бы, конечно, баскенца… Но, по-настоящему толкового баскенца на это место сейчас нет… Гамед? Гамед — конечно… Но, Гамеда штаб в это дело не пустит. Гамед — вербовщик… Гамед вращается в сферах… Гамед — политическая разведка… Гамед образ нам создает… Ну, тогда Тиоракис. Толковый парень… Реально умный. И злой. Хрен его знает, почему он злой… Но — злой. И проверенный. Крюк — тоже злой. Может быть, даже злее… Но — дуб. Про Увендру, вообще, говорить нечего… В общем-то, со штабом и так оговорено, что, в случае чего — Тиоракис…»

Доктор сообщил, что машина из госпиталя Северного дистрикта прибудет минуть через пятнадцать-двадцать, и что он (доктор) дождется приезда медицинской бригады, чтобы передать пациента с рук на руки. Кроме того, добросовестный медик тут же извлек из своего несессера шприцы, какие-то ампулы и сделал Вагду два укола, пояснив: «Нужно поддержать сердце и сбить температуру».

Вагд попросил доктора о любезности, и тот подтянул на диван к больному телефон на длинном шнуре. Почувствовавший после введенного ему лекарства некоторое облегчение Вагд вытащил из своей памяти номер связного телефона и застучал кнопочным набором.

Когда на другом конце провода отозвались, он попросил передать «маме», что заболел и что найти его можно будет в таком-то госпитале, после чего с чувством выполненного долга откинулся на подушку. Головная боль вроде бы на время отпустила, и Вагд был готов даже задремать, но тут раздался звонок в дверь. Доктор пошел открывать. Это прибыла медицинская карета.