Владимир Гончаров - Апокриф

— Эм-м-м… Оставьте свою пропаганду, Кафорс, я свой выбор уже сделал. Излагайте ваш план.

— Лады! Основная идея: столкнуть три заговора — президентский, маршала Венара и радикал-демократов, чтобы выиграл четвертый — наш с вами.

— Конкретнее, пожалуйста!

— Хорошо, хорошо! Разумеется! Венара я неплохо обставил своими людьми и могу похвастаться, отлично знаю, что у него там делается. План у него простой, как лом в поперечном разрезе: захватить президента, принудить к отставке и передаче власти военному диктатору (самому Венару, разумеется!). В случае, если окажет сопротивление — пристрелить. Оппозицию и армейских «голубей» — к ногтю, а дальше всласть повоевать во славу Великой Родины до последнего солдата и победного конца. От себя добавлю — до полного самоуничтожения, до хаоса, до новой гражданской войны, скорее всего. Активы: военная разведка со своим спецназом, Патриотический Союз Офицеров, мотострелковый полк, который находится на переформировании в пригороде столицы. Кроме того, Венар активно пытается привлечь на свою сторону командующего десантными войсками. Поэтому я и говорил, что нейтралитет десантуры — это действительно самый лучший для нас вариант. В ином случае маршал сможет ввести в дело резервный десантный полк. Это сила. Однако, его еще нужно будет перебросить из прифронтовой зоны. И вот здесь решающее слово может оказаться за маршалом авиации. Дожимайте его, Ланцер! Это — как воздух! К нашему счастью, обстановка на фронте сейчас такова, что у Венара нет возможности снять с позиций такое количество войск, которое обеспечило бы ему безусловный успех. Самое слабое место в его плане — отсутствие идеологической подкладки. Он, хотя и дубоват, как политик, но понимает, что, если просто так захватить власть и пришить президента, то это не всем понравится. Основное обвинение у него для Стиллера какое? Очкарик хочет мира! Очкарик готов «сдаться»! Но сейчас слишком многие хотят мира и «сдаться», в смысле, наплевать на «братьев по вере» в устье Смилты и замириться с Королевством. Короче, как мне доносит мой информатор, маршал реально боится, что солдаты его самого поднимут на штыки, когда разберутся, что почем.

— Эм-м-м… — Ланцер жестом руки остановил речь Кафорса. — Так, может, дать процессу развиваться так, как он идет? Пусть маршал… эм-м-м… устранит президента, а солдаты — прирежут маршала… А?

— С кем я разговариваю, генерал? Вы действительно начальник генерального штаба? У вас там что, все операции так планируются: «пусть идет, как идет»? Я же вам объяснял, что может произойти и, наверняка, произойдет, если процессом не руководить! Меня не интересуют неуправляемые процессы. Иначе я бы в это дерьмо не полез. Сходил бы к гадалке и спокойно ждал, когда быдло, возглавляемое подонками, припрется оторвать мне голову!

— Ну, ну! Кафорс! Не кипятитесь! Все понимаю, но… эм-м-м… так не хочется мараться… Однако, легкого выхода и в самом деле нет. Продолжайте, прошу вас!

— …Ну, значит, так: мой человек, находящийся в доверии у маршала, подбрасывает ему идею провокации. Провокация состоит в том, чтобы помочь «Боевому крылу» радикал-демократов совершить покушение на Очкарика. Разработка комбинации, естественно, будет поручена Картэне, поскольку кроме ВР с такого рода работой никто не справится.

При этом другой мой человек, но уже у боевиков, будет стараться, чтобы люди Картэны как можно больше наследили при установлении контактов с радикалами. Далее. Самая суть провокации, как это внушается маршалу, состоит в том, что он должен подхватить власть у президента в результате, так сказать, «подавления путча зарвавшихся радикалов». А президента, дескать: «Эх жаль!» — не удалось спасти. Тут и мотивировки для широких репрессий в отношении внутренней оппозиции, и возможности приписать погибшему Очкарику любые патриотические подвиги, вроде завета войны до победного конца… Ну, разумеется, козни врагов из-за рубежа и все такое… В общем, конфетка, а не провокация!

— Эм-м-м… Кафорс, — снова прервал шефа ФБГБ начальник Генштаба — как-то неприятно, что мы говорим о живом человеке, как… эм-м-м… о покойнике…

— Ничего, ничего, Ланцер, привыкайте! Когда вы там у себя планируете наступление и заранее списываете на счет потерь человек так с тысячу, или две… или десять — это ведь вам не кажется излишне циничным?

— Злой вы человек, Кафорс!

— Конечно, дорогой мой Ланцер! Просто ужасный! Но я продолжу, с вашего позволения.

Так вот, именно тут, когда маршал Венар уже сидит в президентском дворце и подписывает первые свои ордонансы, на сцену выходят честные, либерально, можно сказать, почти демократически настроенные офицеры, возглавляемые, ну, скажем, вами, Ланцер, или, там… маршалом авиации… Это мы еще решим… И вот эти честные офицеры подавляют путч беспринципных армейских честолюбцев, которые, в союзе с самой маргинальной частью радикал-демократов, пошли на убийство президента, каковой уже стоял в шаге от заключения справедливого и почетного мира. Затем, значит, Очкарику — ореол мученика, портреты с крепом и истуканы на площадях; радикалам — обещание свободных демократических выборов через год-полтора, мир — народам, хлеб — голодным, а нам с вами — относительно спокойное существование при своих должностях и регалиях. Впрочем, вы, если хотите, можете и на место Очкарика… А?

— Эм-м-м… подумаем, подумаем… Правда, из ваших уст «на место Очкарика» — звучит… эм-м-м… несколько двусмысленно… Но, в общем, ничего, остроумно даже, хотя и… эм-м-м… мерзко-вато. Ну, да ладно! Моя задача?

— Ваша задача, как всегда — военное планирование: первая колонна — тогда-то и туда-то, вторая — там-то и сям-то, третья — обходит с тыла… Как пишет наш знаменитый комедиограф Волифат: «Мы за то тебя и держим!..»

«Как же сердце бухает, будь оно не ладно! — раздраженно и даже как-то неприязненно подумалось о самом себе Ивасту. — Не думал, что буду так дергаться… Ну, не как гимназистка, конечно, но все-таки… Ведь не боюсь же я? Нет! Точно не боюсь! Наоборот! Хочется скорее в дело — под пули, под гранаты, под что угодно… Но вот волнение это дурацкое! С эмоциями никак не сладить! Натура, понимаешь, артистическая… Точно, как перед первым выходом на сцену когда-то, еще в школьном спектакле… То же самое: в груди — наковальня, в горле — кол, ладони — в поту… Только теперь ставка другая… Только бы с прицелом не подгадить! Первой же гранатой нужно попасть! И именно в переднее колесо…»

Полтора года назад Иваст окончательно понял, что ему до чертиков обрыдла болтовня, которой бесконечно и совершенно бесполезно, по его мнению, занималось руководство столичной организации Радикально-демократической партии, в которую он вступил, будучи еще университетским первокурсником. В ЦК РДП творилось то же самое. Эти старые ослы никак не хотели понять, что легальные методы себя исчерпали. Они все еще думали, что кто-то их пустит к власти через выборы! Хрен-то!!! За все время, пока Стиллер был у власти, им ни разу не дали преодолеть проходной процентный барьер. И как они ни чирикали о нарушениях при подсчете голосов — это чириканье произвело на власть точно такое впечатление, какое и должно было произвести… Никакого. Ну, кроме глумления в официозах, разумеется! «Истерика, вызванная слабостью», и тому подобное. Кое-где по одномандатным округам позволили избрать пару-тройку депутатиков от оппозиции. Но это — так… Для порядка… Чтобы была возможность врать, особенно, на экспорт… Как так: у нас нет оппозиции?! Да вот она! Чирикает в Народной палате на свое здоровье!