Владимир Гончаров - Апокриф

Депутаты «Объединенного отечества», привыкшие за многие годы послушно голосовать по президентскому мановению и под дирижирование руководителей партийной фракции, физически лишившись главного источника инициативы в лице Стиллера, чувствовали определенную растерянность. Верхушка фракции, оказавшись в положении невольной самостоятельности, тоже еще не успела освоиться со своим новым положением и лихорадочно искала какую-нибудь опору, как не умеющий плавать человек испугано ищет ногами дно, боясь оказаться на глубоком месте.

«Просите и дано будет вам, ищите и найдете» — сказано в Завете Истины.

Опору немедленно и очень кстати предложил «Временный военный комитет» в лице Лаарта и Ланцера. Кафорс предпочел оставаться в тени. Уже рано утром, едва разделавшись с Венаровским путчем, маршал авиации и начальник Генерального штаба по-военному напористо и очень результативно провели переговоры с растерявшимися партийными бонзами. В итоге, к моменту открытия чрезвычайного совместного заседания Народной и Федеративной палат Парламента была намечена программа соответствующих экстраординарных мер.

Немногочисленных депутатов от радикал-демократов со счетов пока вовсе сбросили, ибо эти уже были всецело заняты тем, чтобы отмыться от обвинений в терроризме и связях с путчистами. Дело это серьезное и, в зависимости от тех, кому это выгодно, — может быть очень долгим. Словом, вмешаться в раздел пирога они пока не могли.

А вот «Временный военный комитет» во всей этой истории представлялся в качестве некой, практически безукоризненной благодати.

Лаарта, выступившего перед депутатами с энергичным сообщением о разгроме путчистов и поддержке «линии президента Стилллера на заключение скорого и справедливого мира», приветствовали бурными, искренними аплодисментами и даже вставанием.

Тут же, на волне свежего энтузиазма, лидеры фракций правящей партии в палатах Парламента, как исключительно свою инициативу, предложили только-только согласованный с военными проект чрезвычайного Конституционного закона. Лаарт становился исполняющим обязанности Президента страны и Верховным главнокомандующим до окончания военных действий. Ему поручалось довести до завершения «мирный процесс, начатый трагически погибшим Президентом», и, не позднее, чем через полгода после подписания мира, назначить парламентские и президентские выборы. Закон был принят на ура.

Населению давно и тяжело воюющей страны Временный военный комитет тоже сразу понравился. Еще бы! Выскочивший, как «бог из машины», он сразу принес с собой надежду на то, о чем уже давно грезили все, — на скорый мир. А импозантный, мужественно красивый лидер в эффектной форме маршала ВВС, к тому же пользовавшийся в народе репутацией «нормального мужика», увенчивал неожиданно возникшую благостную картину, как роскошный цукат увенчивает верхушку соблазнительного десерта.

Первосвященник Церкви Бога Единого и Светлого, лично служа перед объективами теле- и кинокамер торжественный молебен «во славу миротворцев», прикидывал, какие дополнительные преференции следует теперь потребовать от светских властей для возглавляемой им иерархии — и за слова, которые он может сказать, и за молчание, которое он способен сохранить.

Пресса купала героев событий в лучах славы. И только «Старая Газета» все цеплялась и цеплялась к какой-то ерунде: к каким-то там статьям Конституции, которые вроде бы были нарушены при назначении Лаарта, к неким неясностям в деле о покушении на Президента, все намекала и намекала на возможность заговора спецслужб… В общем, «Старая Газета» — в своем репертуаре. Но, кому она нужна, в конце-то концов?

Через девять дней в Отнаре, небольшом горном курорте на территории Великого Герцогства Лансор, воюющие стороны заключили перемирие.

Уже сам факт столь скорого выполнения взятых на себя обязательств подняли популярность и авторитет Временного военного комитета и самого Лаарта на невиданную высоту. Восторг первых дней после неудавшегося (или удавшегося?) переворота и объявления перемирия был столь велик, что возбужденные радостными вестями люди останавливали на улицах людей в офицерской форме и целовали их, а порою, если собиралась подходящая компания, — качали на руках…

Но с заключением окончательного мирного соглашения дело застопорилось.

Политики Королевства, учитывая неординарную внутреннюю обстановку, сложившуюся в НДФ, решили пересмотреть в свою пользу согласованные еще на тайных переговорах с эмиссарами Стиллера пункты договора. Чем черт не шутит? Возможно, новому руководству в стане противника необходим мир любой ценой? Ну, так следует эту цену взвинтить!

И пошло! Переговорщики шантажировали друг друга, грозили разрывом перемирия, покидали мирную конференцию для консультаций, взывали к посредникам… но воевать по новой не было сил ни у тех, ни у других. Переговоры продолжались, а жизнь в НДФ начала потихоньку возвращаться в мирное русло.

Лидо не имел никакой специальности, кроме военной. Однако, гидроакустики в столичном городе, расположенном в нескольких сотнях километров от моря, были ни к чему. Сохранялась и некоторая неопределенность в будущем положении молодого человека, связанная с небольшой вероятностью того, что очередная медкомиссия признает-таки его годным к военной службе, но явный дрейф общей ситуации от перемирия к окончательному миру сводил такой риск к минимуму. Потери на фронте прекратились, и комиссии по воинскому набору уже перестали грести в ряды вооруженных сил всех подряд, несмотря на хвори и недуги. Поговаривали о готовящейся массовой демобилизации.

За неимением ничего более подходящего, недавний военный моряк поступил на работу в качестве инструктора по плаванию при бассейне, находившемся в городском «Гидропарке». Одновременно он стал готовиться к поступлению на юридический факультет столичного университета. И хотя время, проведенное им на войне и в госпиталях, основательно выветрило из его головы знания, полученные еще в школе, он мог рассчитывать поступить в это славное учебное заведение (причем, на казенный кошт!) в случае преодоления вступительного испытания с минимальным проходным баллом. Это было его право — право ветерана войны.

Война — великая разлучница. Но, иногда, по какой-то ее же странной и редкой прихоти, люди, которые должны были бы в мирное время пройти мимо друг друга, прочно сводятся судьбой среди неисчислимого множества безнадежных и невосполнимых потерь, выпадающих да долю другим.

Так вышло у Лидо с Лорри. Так они познакомились, и как-будто некая сила продолжала толкать их одного к другому.