Таисия Рух - Приют для души

Пару месяцев ранее она сдала машину в сервис, и взяла у знакомых гаишников неприметную «девятку», которая стояла у последних без дела на стоянке. И вот удивительно, еще утром, не заплатив за бензин, потому что какой-то хлыщ на заправке вызвался ей помочь, в надежде на знакомство, в этой самой «девятке» она целый день проездила по городу как человек-невидимка. Ей никто не улыбался, не просил телефон и не предлагал попить кофе. На следующий день она забрала свой автомобиль из ремонта и сдала в журнал статью под скромным названием — «Купить мужика».

Теперь вот еще один, сразу жениться собрался. Она рассматривала наглеца в упор, а он не смущался. Интересно, он видел, как она парковалась?

— Привет дорогая…, — сапоги были выше всяких похвал и она, не успев ответить, просто кивнула ему и переключилась на болтовню с подругой. Ничего нового или необычного — туфли, тряпки, сумки. Еще немного поболтав, заглянули перед уходом в дамскую комнату.

— И как он тебе? На минуту одну нельзя оставить…

— Да не знаю, обычный, — она посмотрела на свое отражение в зеркало. Волосы в хвостик, макияжа ноль, футболка дачная. — Все равно хороша, больше 25 не дать, правда? Ладно, захочет — найдет и без телефона, а там посмотрим. Ну что, до вечера?

Уже подъезжая к дому, увидев незнакомый номер на дисплее, не удивилась, при ее то работе ее телефон неведомо откуда знали все.

— Алло?

— Привет, это Хасан, я тебе звоню, чтобы ты мой телефон записала, а то ты на столике оставила, звони, мало ли что понадобится….

Часом ранее она оглянулась на выходе — уши сломаны, подбородок не выпячивает, а глаза другие — нахальные и насмешливые.

— Быстро ты, хорошо, запишу, спасибо…

— Если захочешь просто поговорить — тоже звони, есть же….

Она что-то пробормотала в ответ и наконец-то вошла в квартиру.

После развода она, пожалуй, скучала только по бассейну и своим псам. «Бросила чудесного человека со всеми удобствами», «… как начались небольшие проблемы, так ты и сбежала», «…ты неблагодарная, он тебя так любил, тебя Бог накажет» — малая часть того, что она услышала в свой адрес тогда. Ее, ушедшую в «никуда», даже без вещей, называли «бесчувственной сукой». Бывшего мужа, который остался в особняке и на машине — «несчастным и брошенным».

Не оправдываясь, она старалась забыть все это быстрее. Бог наказывать ее не спешил, и слегка спотыкаясь, ее дела шли все лучше и лучше. Через год она уже и забыла, что когда то была беспомощной и зависящей от кого-то и научилась справляться со всем сама. Легкий характер и работа расширяли ее круг общения, а вместе с этим и ее возможности в геометрической прогрессии и очень скоро она совсем оправилась от всяких терзаний и угрызений.

Она дружила со всеми и чтобы решить какой-то вопрос, ей достаточно было набрать номер. «Кто владеет информацией — тот владеет миром». Она взяла это за девиз, и умело этим пользовалась. Нет, конечно, она не продавала секреты, она просто знала нужных людей во всех сферах и плоскостях, начиная от стрижки домашних животных и заканчивая самыми-самыми, о которых вслух было говорить не принято. Она дружила со всеми, работа приносила ей удовольствие, неплохой заработок и не ограничивала во времени. Свободное время она проводила в ресторанах и клубах, путешествовала по миру и опустошала модные магазины. Была довольна собой и своей жизнью.

Лучшая подруга ругала ее — «Ты как бабочка летаешь и живешь на радуге. Хватит деньгами швыряться, купи себе пару квартир, что ты в старости будешь делать?». Подруга была права, но копить и быть серьезной она не умела, она жила здесь и сейчас, и если видела что то, от чего у нее сердце замирало, она без колебаний это покупала. А сердце у нее замирало, в основном от дорогих кабриолетов и туфель, и порой, она, опустошив свой кошелек, занимала у друзей или банков, чтобы купить то, что хочется. Отдавала она так же легко, как занимала. Вообще это была, какая то, приятная для нее закономерность — как только она занимала деньги на новый автомобиль, на нее как с неба падал новый заказ на очередной проект, и деньги приходили. Но подруге она, тем не менее, озвучивала лишь половину стоимости своих покупок, чтобы та совсем уж не «душила» ее нотациями.

Ее называли сумасшедшей, когда она выкидывала сумму, эквивалентную стоимости авто, на сапоги или сумку. Ей снисходительно усмехались вслед — «…бездушная сучка, прожигающая жизнь», «…и везет же некоторым, не иначе себе „папика“ нашла…». Ну и, конечно, ее постоянное присутствие во всех модных ресторанах и клубах, дружба и постоянные посиделки в разных, порой совсем уж сомнительных компаниях, ее циничность и наплевательское отношение к мнению окружающих — для большинства это давало уверенность в ее, вконец, испорченности. Она лишь смеялась, а порой, и хамила в ответ и Божьего наказания не боялась.

Самое страшное, чем ее можно было наказать, уже произошло в ее жизни, поэтому все остальные невзгоды она воспринимала, не более чем досаду, как поползшую некстати стрелку на чулке.

«….Надо новые чулки прикупить, осень скоро…», — последняя мысль, и она, наконец-то, уснула…

— Привет, это Хасан, как дела?

Она привыкла к его постоянным звонкам. Он не обижался, когда она была занята сутками и, собственно и не просил о встрече. Он постепенно становился для нее собеседником, вытесняя ее разговоры самой с собой. Теперь она все рассказывала ему — все ее недовольство, все ее победы, все покупки и планы — она не кокетничала с ним, не советовалась, не жаловалась. Он спрашивал, она отвечала. Если уж быть честной, она даже не помнила его лица — ежедневно встречаясь с полусотней разных персонажей, не мудрено забыть, кого ты видела всего пять минут пару месяцев назад. Но странным образом, она нуждалась в нем, и если он не звонил, она психовала, не из врожденного, а из приобретенного, но все же эгоизма, привыкнув к разговорах с ним, она злилась, что то есть важнее ее…

«Глупость какая… он и не обещал ничего… и не надо, обойдусь». Но ждала его звонков и радовалась им, и опять говорила, говорила, вываливая на него все свои эмоции. Его немногословность радовала ее, он не давал советов, но его определенно интересовала любая мелочь прошедшего дня. За эти месяцы она ни разу не позвонила сама, при всей ее болтливости и легкости в общении, она как будто смущалась его, что вообще было ей несвойственно….

«Так и что мне теперь делать?» — она оглядела свою махину с двумя вспоротыми колесами. Если уж она терпела катастрофы, то они, как правило, были глобальными.

Она пролистала записную, все ее многочисленные знакомые и друзья, конечно, понесутся спасать ее. Но в два часа ночи как то неудобно поднимать людей с постели, несмотря на ее бесцеремонность, после полуночи никогда никому не звонила, только совсем близкому ограниченному кругу.