Али аль-Мисурати - Барабаны пустыни

Лишь один из собравшихся за все это время не проронил ни слова, хотя весь его вид выдавал глубокое внутреннее беспокойство. Он выглядел как человек, который случайно сел на муравейник.

Мабруку двадцать пять. Широколоб. Смугловат. Глаза как два пылающих угля под легкими стрелками бровей. Отец Мабрука умер, оставив на его попечение большую семью и маленький сад, отнимавший у него все силы и позволявший семье едва сводить концы с концами.

Сейчас Мабруку не давала покоя мысль, казавшаяся и самому ему невероятной. Выскажи он ее вслух, все засмеют его или, хуже того, решат, что он не в своем уме. Мабрук молчал, пряча бледное как полотно лицо от взглядов окружавших его людей. Неожиданно юноша почувствовал толчок, вернувший его к действительности. Его спросили, что он думает о предложении хаджи Салима отпугнуть саранчу от их деревни грохотом и шумом, который можно создать, если бить одним куском железа о другой, ударять в тамбурины и звонить в колокола. Без сомнения, полчища саранчи, не выдержав такого оглушительного шума, обратятся в бегство.

— Она уберется, как только мы начнем грохотать, — убеждал хаджи Салим. — И деревня будет спасена!

Итак, все остановились на этом предложении и стали всерьез думать, как его осуществить. Тут они повернулись к Мабруку. А Мабруку вдруг стало ясно, что его идея нисколько не хуже той, которую предложил хаджи Салим. К нему обратился долговязый поденщик, обладатель громадных усов:

— Говори же, Мабрук! Что с тобой, почему ты молчишь? Или тебе не нравится идея Салима? Думаешь, все бесполезно?

Мабрук решительно ответил:

— Да. Я считаю, что оно не годится!

Все оцепенели. Хаджи Салим от изумления вытаращил глаза.

— Как так не годится?!

— Не годится! — не унимался Мабрук. — Потому что саранча, изгнанная из одного места, полетит в другое. Если мы и прогоним ее из нашей деревни, она тут же окажется в другой. А там тоже люди, и у них сады.

Услышав слова Мабрука, хаджи Салим решил отстаивать свое предложение, но долговязый крестьянин опередил его:

— Что ты говоришь, Мабрук?! Ты что же, хочешь, чтобы мы, когда нагрянет саранча, заключили с ней договор, согласно которому она оставит в покое соседние деревни, где, по твоим словам, живут люди, зеленеют поля и бьются сердца?

Но хаджи Салиму этого аргумента показа лось недостаточно.

— Нас всех должно волновать только одно: как уберечь наши земли и сады от саранчи. Есть ли у кого предложение лучше моего?

Поднялся шум. Кто-то крикнул:

— Оставим в силе предложение хаджи Салима! Ничего лучшего нам не придумать!

Однако Мабрук продолжал говорить, словно не слыша возражений:

— Что скажете, братья, если я предложу вам следующее…

Ночь уже накинула на деревню черное покрывало, и лица людей стали расплывчатыми. Налетевший с заходом солнца ветер обжег пустынным холодом их лица. Собравшиеся зашевелились, поправляя свои абаи [5] Абая — шерстяная накидка в виде плаща. .

Мабрук только начал объяснять свою мысль, и люди сразу поняли, что он совершенно уверен в ее успехе. Он был похож на командира, объясняющего своим солдатам детали предстоящей боевой операции.

— Я думаю… Не саранча должна нас объедать, а нам нужно ее съесть.

Услышав эти слова, собравшиеся стали в потемках обмениваться недоуменными взглядами: что за чушь говорит Мабрук? Кто-то вслух выразил свое сомнение:

— Не понимаю… Как это мы ее съедим?!

Конечно, все бы было ясно, если бы речь шла о нескольких случайных тварях, пойманных детьми. Их бы зажарили и съели. Но тут — бессчетное полчище. Вот ведь в чем дело. Вся гора облеплена саранчой, которая, кажется, способна съесть эту гору вместе с растущими на ней деревьями и обитающей живностью, чтобы опровергнуть слова молодого наивного человека. А впрочем, может быть, в словах Мабрука что-то есть? А вдруг Мабрук прав? Сбитые с толку люди замолчали, пытаясь разобраться в том, что предлагал си 2Мабрук. Когда же он изложил свой план, многие односельчане не смогли побороть в себе желание прищелкнуть языком в знак восхищения его смелой идеей и обменялись на этот раз красноречивыми взглядами одобрения.

— Этой ночью, еще до рассвета, обязательно до рассвета, всем необходимо собраться у южной окраины деревни, захватив с собой… пустые мешки. Затем мы отправимся туда, где уселась на ночь саранча, оживающая с первыми лучами солнца. Там, на месте, мы наполним свои мешки спящей саранчой, соберем ее всю, до последней, и, вернувшись домой, сварим саранчу в глубоких котлах. Так саранча из мешков переселится в желудки. Это будет неслыханная в истории саранчи операция по ее уничтожению.

Не успел Мабрук закончить свою мысль, как со всех сторон понеслись насмешливые возгласы:

— Там же полчища, целая армия саранчи. Армия, предводительствуемая их повелительницей.

Учитель Мисбах тут же воспользовался благоприятным для него поворотом дел и вновь напомнил собравшимся о своем предложении, призывая безотлагательно отправиться к могиле сиди Абу Киндиля — шейха благочестивых угодников.

В сгустившейся темноте к мужчинам стали подходить дети и звать их ужинать.

— Мать говорит, что ужин стынет.

Мабрук чувствовал, что большинство собравшихся неодобрительно отнеслись к его идее.

— Послушайте, братья, — вдруг, когда шум поутих, вмешался в разговор шейх Масуд. — Лично мне кажется, что слова Мабрука не лишены смысла. Но, с другой стороны, ее так много! Если саранча взлетит в небо, она закроет собой солнце. Мабрук же хочет, чтобы мы, а нас всего около пятидесяти человек, собрали всю саранчу. Но ведь это невозможно.

Шейх Масуд умолк, но тут же заговорил снова, словно споря с самим собой:

— А почему только пятьдесят?! Разве не выйдет вся деревня?! И стар и млад?! Старики, люди средних лет, дети, женщины, молодежь — все должны участвовать в этом деле.

Наступило молчание. Однако слова шейха Масуда пробили брешь в сомнениях, обуревавших людей. И тут неожиданно для остальных Мабрука поддержал хаджи Салим:

— Я же говорил… идея Мабрука вовсе не плоха.

Вслед за ним одобрение стали выражать вслух и другие. Кто-то подвел итог:

— Клянусь аллахом! Почему бы нам не попытаться проделать все это ночью? Если же не получится, то днем можно будет вернуться к предложению хаджи Салима. Окажется прав Мабрук, убьем сразу двух зайцев — и от саранчи избавимся, и детей едой обеспечим на два-три дня.

Лишь один учитель Мисбах решительно отверг неразумное, по его мнению, предложение.

— Вы совсем спятили. Конечно же, все вы сошли с ума, — изрек он и, покинув собрание, гневно застучал посохом по дороге.

Всем было ясно, что учитель взбешен решением людей, прислушавшихся не к его разумному предложению, а к бредовой идее мальчишки Мабрука.