Семен Малков - Обман

Положив трубку, Михаил Юрьевич повернулся к Петру, который уже полез в шкаф доставать дорожные принадлежности.

— Консультацию у юристов отменяем! Иди готовь машину, а я позвоню к ним в контору и договорюсь на послезавтра. Согласен с тобой, что лететь на его самолете было бы слишком рискованно, хоть и намного быстрее.

— Мое деловое чутье подсказывает, что Фишер и правда решил провести с тобой переговоры, папа, — сказал ему Петр. — Думаю, что вряд ли так примитивно хотел заманить тебя в ловушку. И все же рисковать, разумеется, не стоит!

Не мешкая, они закруглили текущие дела в Атланте и отправились в путь. За пять часов взятый на прокат «ягуар» домчал их по прекрасному шоссе до места назначения. Они сделали всего лишь две остановки: пополнили топливный бак на одной из бензоколонок и пообедали в знакомом ресторане Джексонвилла.

Немного передохнув в уютном пивном баре, они ровно в пять прибыли в офис Генри Фишера. На этот раз хозяин уже находился у себя. Петр остался в приемной в приятной компании Мэрилин, не спускавшей глаз с такого видного молодого русского, а Михаил Юрьевич, не мешкая, прошел в кабинет босса. Он всей душой надеялся, что трезвый рассудок и человеческие чувства у приемных родителей его дочери взяли верх над эгоизмом, и обоюдным мучениям будет положен конец. Однако эти надежды не оправдались.

— Я по-прежнему уверен, Майк, что одержу победу в споре за Лолу, — сразу же заявил ему Фишер, как только они обменялись рукопожатием и Юсупов уселся в кресло. — Но боюсь, что эта тяжба потребует больших затрат нервной энергии у всех участников и, главное, — пагубно отразится на здоровье моей жены.

Он перевел дыхание и продолжал излагать то, что хорошо заранее продумал:

— Нам с супругой стоило немалых переживаний решение об усыновлении ребенка и весь процесс удочерения Лолиты. Жена и сейчас сильно нервничает из-за возникших осложнений, будет переживать их и впредь, что не может не отразиться на ее самочувствии и психическом состоянии. Я уже не говорю об огромных материальных потерях.

— Короче, какая сумма вас удовлетворит, чтобы мы кончили это дело миром? — прервал его излияния Михаил Юрьевич, которому уже было ясно, о чем идет речь. — Я все отлично понимаю, Генри, и еще прошлый раз сказал вам, что мы готовы компенсировать понесенный, хоть и не по нашей вине, ущерб.

— А ты не слишком торопыжничай, Майкл! В делах это противопоказанно, — с циничной развязностью бросил Фишер. — Ведь речь пойдет об очень большой сумме. Наш материальный и моральный урон слишком велик, чтобы мы с женой так просто смирились со своей неудачей.

К его удивлению, Юсупов отреагировал на это вполне спокойно.

— Я ожидал нечто в таком роде, Генри, — ответил он хмуро и лишь добавил: — Однако считаю, что вы должны получить компенсацию также от посредников этой противозаконной сделки.

— Ничего не получится, Майкл! — ждавший этого вопроса, возразил Фишер. — В том-то вся беда, что к ним не придерешься, так как их самих надули русские. Да теперь и не к кому предъявить претензии, — взглянул на Юсупова с циничной ухмылкой. — Ты сам знаешь это.

— Ладно, ваша взяла, — угрюмо согласился Михаил Юрьевич. — Пригласите сюда моего сына, Генри! Он ожидает в приемной. Это ему предстоит оплатить ваши счета.

Очевидно, Фишер был об этом осведомлен, потому что отдал распоряжение Мэрилин, и в кабинет тут же вошел Петр. Представившись хозяину на вполне приличном английском, он сел, и Михаил Юрьевич объяснил ему по-русски:

— Я без тебя, Петя, не стал обсуждать финансовые вопросы. Похоже, сукин сын собирается содрать с нас три шкуры! Итак, обратился он к Фишеру, — мы готовы выслушать ваши требования.

— Ну и отлично, — ехидно глядя на них, произнес Генри. — Мои расчеты очень просты. Я угрохал только на посредников, доставку и содержание Лолиты около полутора миллионов своего капитала. Но моральные издержки, мои и жены, я ценю намного выше. Думаю, вам известно, сколько я стою?

— Нам это известно. Назовите сумму, — спокойно отозвался Петр.

— Пять миллионов, и ни центом меньше! — прищурившись, выпалил Фишер, с удовольствием наблюдая растерянность на враз вытянувшихся лицах русских.

Чувствовалось, что готовясь к худшему, такого наглого рвачества они все-таки не ожидали.

Возникла тягостная пауза. Михаил Юрьевич молчал, с убитым видом повесив голову. Петр мрачно размышлял и в конце концов решительно произнес:

— Так дело не пойдет! Не хочу спорить о справедливости ваших расчетов, мистер Фишер. Вам лучше знать, — дипломатично заметил он, — свои денежные и моральные издержки. Но совершенно необоснованно так жестко требовать с нас оплаты всей суммы. Допустим, вы не можете ничего получить с виновников, однако это не значит, что за них должны платить мы. Короче, — твердо заключил он, — я согласен выплатить только половину названной вами суммы.

«Ну вот наш разговор и подошел к финалу, — удовлетворенно подумал Генри Фишер. — Конечно, я могу заартачиться, но что это даст? Уверен, что два с половиной миллиона тоже непосильная для них сумма. Просто интересно: неужели сумеют ее набрать? С другой стороны, — заговорил в нем делец, — если наберут, это будет совсем неплохая компенсация!»

— Ну что с вами поделаешь, — решившись, согласился он. — Пусть будет по-вашему. Только нам надо будет оформить письменное соглашение, — добавил, вспомнив рекомендацию юристов. — В одном экземпляре, который я оставлю у себя в качестве гарантии.

— Нет, Генри! Ты совершил ошибку, — заявил Фишеру приятель, маститый и дорогостоящий адвокат Дэвид Маккоун, когда он рассказал о договоре, который заключил с отцом своей приемной дочери. — Если они не достанут денег, то этот документ поможет оттягать у тебя ребенка.

Они стояли на поле гольфклуба, закончив очередную партию. Был чудный тихий солнечный день, и лишь с океана долетал легкий освежающий ветерок. Вокруг широко простирался безукоризненно подстриженный газон. Мальчики-грумы подали им полотенца и, утирая пот, друзья уселись отдыхать в услужливо пододвинутые кресла.

— Так почему ты считаешь, Дэйв, что мне может повредить этот договор? — с озабоченным видом спросил Фишер, зная, что его приятель зря слов на ветер не бросает. — Ведь по нему они обязались выплатить очень неплохую компенсацию.

— Да потому, что, подписав этот документ, ты сам признал факт незаконности твоей сделки по удочерению русской девчонки, — посмотрел на него Маккоун, как взрослый на ребенка. — Неужели тебе это непонятно, Генри?

Видя, что его друг все еще не осознал смысла сказанного, он объяснил:

— Ты ведь сам мне признался, что по документам твоя приемная дочь носит совсем другую фамилию, чем эти русские, с которыми у тебя проблемы. Разве не так?