Юрий Черняков - Анклав

Боря в присутствии Беллы, жены и делового партнера, предложил ему без ложного панибратства писать детективы под одной раскрученной, продаваемой фамилией. Удивленный Колотов ответил, что всегда был равнодушен к литературе такого рода и не уверен, сможет ли.

Бывшая сотрудница МОССАДа подняла правую бровь, а Боря стал горячо уверять — больше ее, чем Колотова, — будто в его повестях всегда присутствовали элементы детектива. Когда Колотов подмахнул договор, Боря, стараясь не смотреть на супругу, протянул ему сто долларов: «Мы отняли у тебя два часа, а твое время стоит не меньше пятидесяти баксов в час». Колотов поймал на себе пытливый взгляд Беллы поверх очков: считывала с него информацию, что твой сканер.

Потом он сам не переставал удивляться, как у него выстраиваются закрученные сюжеты. И увлекся, уже не вспоминая о нетленке…

Перечитывая ее сейчас, он попутно правил текст, уличая себя в самообмане: будто из-за поденщины на плантациях Каменецкого у него не оставалось ни сил, ни времени возделывать собственные шесть соток.

А все дело в подспудном страхе: после восьмилетней халтуры (десять-пятнадцать страниц в день криминального чтива) он наверняка что-то утратил из своего ремесла и потому уже не сможет, как прежде, кропотливо и неторопливо выкладывать мозаику нормального текста.

Но если совсем уж честно, то, как теперь выяснилось, кусок явно оказался больше его рта. Если не хватает ума и таланта, то и лезут в голову разного рода объяснения и оправдания.

Кстати, Исидор, говоря о прискорбном отсутствии того и (или) другого, сделал оговорку насчет их соотносительности с теми дерзновенными задачами, которые автор сам перед собой поставил.

При этом он обычно приводил в пример Жанну дc Арк: мол, родись она в наши дни, когда ее родную Францию, поглупевшую от сытости и благополучия, уже никто не обижает, кем бы она сегодня стала? За милую душу доила бы коров, рожала детей, а вечерами не отрывалась от телевизора.

Все так, но в том-то и дело, что он, Колотов, с самого начала никаких «дерзновенных задач» перед собой не ставил…

До Нового года оставалось все меньше времени, а он все так и сидел перед компьютером, не в силах оторваться от своей нетленки.

И когда раздался телефонный звонок, крикнул, не отрываясь от монитора: «Меня нет!»

Услышав вскрик жены: «Машиной? Как… какая машина?» — он выглянул в коридор. Держа трубку возле уха, Елена стояла к нему спиной — в халате, с мокрыми волосами, — что-то записывала, кивая и всхлипывая.

— Что?.. Что случилось?

Она обернулась, и он увидел: от Елены осталась только Ира со школьной фотографии — приоткрытый припухлый рот и огромные от беспомощности глаза. И тут же наступила тьма, из которой всплыло другое лицо жены — резко постаревшее, с трещинами морщин вокруг глаз, будто в стекле вокруг пулевых отверстий, и с бесцветными шевелящимися губами…

Ее голос доносился до него словно сквозь толщу воды, он не различал слов. Она теребила, трясла, била его по щекам, а когда он всхлипнул и прижался лицом к ее груди, обняла и стала гладить по голове.

Он постепенно приходил в себя, чувствуя тепло ее слез и запах валокордина.

— Что… что с Ирой? — тихо спросил он.

— Иру сбила машина! — всхлипнула она. — Ты меня слышишь? — Она показала ему блокнот. — Вот адрес больницы в Сокольниках… Оттуда только что позвонили.

— И? И… что? — Он замер, боясь услышать ответ.

— Саша, я ничего не знаю…

И заплакала, заревела по-бабьи. Он не подозревал, что она способна так плакать.

— Так… надо туда срочно ехать… — забормотал он и, опершись одной рукой о стену, другой о ее плечо, стал подниматься с пола.

Мотаясь из комнаты в комнату, он бестолково искал одежду, очки, членский билет, нитроглицерин…

— Дай, я сама…

Обернувшись, он увидел Елену — уже одетую, собранную, с сухими глазами и без макияжа. Не глядя на него, она быстро все нашла, сунула ему под нос, помогла одеться. И уже на улице остановила частника, выскочив на дорогу.

Вдруг пошел густой, сырой снег. Дворники на ветровом стекле метались, рубя направо, налево и прокладывая дорогу сквозь полчища снежинок. После каждого взмаха на ветровом стекле появлялись длинные, размазанные огни встречных фар и светофоров, но они тут же поглощались белыми ордами, готовыми умереть, но остановить машину.

Наконец, они влились в нескончаемый поток машин на Садовом, а возле Черногрязской надолго встали в пробке. Почти одновременно перестал идти снег.

Водитель, молодой парень в кожанке, заглушил мотор и выругался: «Ну как знал! Наверняка ДТП. Каждый раз так: нажрутся где-нибудь на стороне, а потом домой спешат, к семейному столу…»

Колотов хотел выбраться, чтобы посмотреть, где они, но смог лишь немного приоткрыть дверцу — совсем рядом стоял старенький «Москвич». Приподнявшись, он выглянул из салона. Сумерки быстро сгущались, огни реклам скользили, переливаясь, по крышам стоящих вплотную друг к другу машин. Раздавались нетерпеливые гудки, где-то рядом завывала сирена «скорой». Возможно, там умирал человек, и бессильный вой, обращенный к низкому серому небу, — последнее, что он слышит в этой жизни.

— Что там? — спросила Елена.

— Отсюда не выбраться, — сказал Колотов. — Я же говорил: лучше в метро.

— Ты всегда все правильно говоришь! — вспылила Елена. — И вчера, когда влез в наш разговор, ты тоже все верно сказал!

Он сначала не понял, о каком разговоре идет речь, потом вспомнил. Ира собиралась навестить 31 декабря заболевшую школьную подругу, но Елена была против: а кто мне поможет готовить? Ира по обыкновению стала искать защиты у отца, и он сказал: пусть сходит, это рядом, заодно зайдет в магазин…

— Послушайте, это надолго? — спросила Елена у водителя. — Нам только что звонили из больницы, наша девочка попала под машину, и мы даже не знаем, что с ней… — Она всхлипнула. — Мы не можем столько ждать, понимаете?

Водитель пожал плечами.

— Сам спешу. Вы же видите, что творится: гололедица, а чистить дороги, как всегда, некому.

— Я тут с ума сойду! — Елена оттолкнула руку мужа, попыталась открыть дверь, но та уперлась в стоящую рядом иномарку с тонированными стеклами. Выпустите меня!

Стекло иномарки опустилось с легким жужжанием, оттуда донеслась музыка, потом выглянул молодой небритый брюнет.

— Ай, такая девушка, зачем ее обижать, не надо плакать, иди сюда, у нас тепло, мы защитим, согреем…

— Отвали, урод! — крикнул ему водитель.

Из иномарки стали угрожать, изобразили попытку выбраться из машины, но Елена захлопнула дверцу и закрыла глаза, откинув голову на сиденье.

— Успокойся… — Колотов обнял жену за плечи. — Жаль, ты не успела спросить номер телефона больницы.