Ариадна Борисова - Манечка, или Не спешите похудеть

По чужой ночной квартире прозвучала короткая трель звонка. Через минуту сонный голос соседа Мишки недовольно вопросил:

— Кто?

Виталий назвался, соображая, что его прекрасно видно в дверной глазок. В последние месяцы перед уходом из дома он часто занимал у Мишки в долг и ни разу не было, чтобы не вернул. Кое-какие деньжата все еще капали тогда с работы после увольнения.

Сосед открыл, перемежая скрипы и щелчки затворов шумными выразительными вздохами. Виталий зафиксировал пригашенный гнев Мишкиных глаз. Они моментально выпучились в изумлении. Мишка давно не видел его трезвым и в пристойном одеянии. Пока сосед не успел пережить ступор, Виталий заговорил, спеша, глотая окончания слов:

— Прости, разбудил… Тут такое де… Клянусь, всем, что святого оста… клянусь, отдам… Миш, выручи! Не на бутылку… Жизнь моя от этого, может, зависит, Мишка! Три тысячи. Я отдам, я же тебя никогда не обма… Отдам!

— Тебя тут искали, — заметил Михаил, потирая ладонями проснувшееся лицо.

— Пускай! — Виталий в нетерпении махнул рукой.

— Где гулял-то?

— Где гулял, там меня уже нет… Ну дай же, если есть, не томи!

— С женой посоветуюсь. — Сосед растворился в темноте прихожей.

Послышались приглушенные возгласы Мишкиной супруги, шепот, колготня, шарканье шлепанцев. Выплыла она сама — в купальном халате, не по времени бодрая и воинственная.

— Зачем тебе деньги? — спросила сразу на подъеме и без приветствия. За ее спиной мелькал бледный овал виноватого Мишкиного лица.

— Галя, — сказал Виталий, стараясь придать голосу как можно больше значительности. — Галя! Ты Ассоль помнишь?

Соседка мотнула головой в замешательстве:

— Нее…

— Александр Грин, «Алые паруса», вспомни!

— Чего-о? — прошипела Галина, опомнившись и наступая. — Издеваться вздумал? Какие еще паруса? Ты что — идиот, или нас за дураков держишь?! Мало поморочил своими пьянками? Совсем мозги вышибло?

Виталий просунул ногу в дверь, пока соседка не захлопнула ее перед носом:

— Галя, подожди, послушай, Галя…

И тут его озарило:

— Машину хочу продать. За двадцать. Сами знаете, старая, но исправная. Аккумулятор только подзарядить. Мотор в прошлом году поменял. Ходит — будь здоров, оправдает себя.

— А гараж? — заинтересованно высунулся Мишка из-за плеча жены.

— С гаражом — за семьдесят… пять. Извини, меньше не могу.

Оскорбленное лицо Галины заметно смягчилось. Супруги снова удалились в комнату — совещаться. Им не верилось в нежданно свалившееся счастье. Лишь бы Виталька не обманул. Мужик, видать, точно свихнулся. Машина, конечно, так себе, но двадцать — везуха. А гараж! Крепкий, кирпичный, на все сто пятьдесят потянет! Галина лихорадочно рылась в загашниках.

— Двести, точно, — шепотом спорила с мужем, покрываясь красными пятнами. — А то и триста по нынешним-то временам…

— Договорились, Виталик, — сказал Мишка, выйдя через две минуты. Заторопился: — Больше не предлагай никому и с оформлением не тяни. Человек ты вроде порядочный, хоть и пья… Ладно, на тебе задаток. Здесь десять. Хватит пока?

— Хватит, — выдохнул Виталий. — Спасибо.

— Имей в виду, — подала Галина голос из комнаты, — ты, говорят, за квартиру здорово задолжал, да и не живешь в ней. Продавать вздумаешь, так мы купим. Ссуду в банке, если что, возьмем.

— Угу… Последняя просьба. Позвонить можно?

— Звони, — радушно посторонился возбужденный Мишка, пропуская Виталия к телефону в прихожей. — Конечно, звони!

Попросись теперь сосед переночевать у них, он бы, наверное, собственную постель уступил без колебаний.

Виталий набрал номер такси.

— Красная? — удивилась диспетчерша на другом конце трубки. — Почему обязательно красная? Это принципиально? У нас такая одна, «Королла». Подойдет?

— Все равно. Лишь бы цвет…

— Занята пока. Придется подождать.

— Долго?

— Минут двадцать.

— Я подожду во дворе. Звонить не надо.

Виталий надавил на рычажок трубки, подмигнул Мишке и снова пробежал пальцами по телефонным кнопкам.

— Алло, это ресторан «Ночь»? Можно заказать столик? На двоих. Есть свободный в правом углу возле окна? Тогда там. Да, сегодня, через час. Естественно, оплата за срочный заказ. Спасибо.

В этом небольшом симпатичном ресторане геологи традиционно справляли свои открытия, юбилеи и возвращение после полевых. Контрастная смена продымленных таежных ужинов изысканной едой и ресторанным уютом казалась когда-то особенно стебной. Виталий подзабыл номер телефона, пальцы вспомнили…

Михаил смотрел на него с полуоткрытым ртом.

— Ну, бывайте, — Виталий слегка хлопнул соседа по плечу, приводя в чувство.

— Ты смотри, не обмани! — со жгучей ноткой сомнения и угрозы крикнула Галина вслед Виталию, скачущему через три ступени. — Не сбежишь, из-под земли достану!

Он не ответил. Он был уже на улице.

…Луна скрылась за набежавшими тучами. Звезды исчезли. Маняша, не отрываясь, смотрела на слабо выписанный в темноте контур калитки целый час или полтора, аж глаза заболели. Прождала еще полчаса и неуверенно подумала: скоро. Он сказал — скоро. Снова уставилась на калитку и все-таки вздрогнула от неожиданности, заметив за ней свет и движение. Свет был двойной, от автомобильных фар.

Бестолково мечась по комнате, Маняша сорвала с вешалки пальто, с грохотом уронила стул, задетый крылом взлетевшей полы, и опять прильнула пылающим лицом к стеклу.

По дорожке шел бомж. Это был его силуэт. Но на бомжа он не был похож совершенно. Маняша убедилась в этом, едва он распахнул незапертую дверь, входя. Из-под темной ветровки выглядывали отвороты красивого серого костюма и белая рубашка, волосы аккуратно приглажены, а в руках — букет красно-желтых, чуть пожухших листьев в газетном обрывке.

Маняша не успела или, вернее, не решилась ахнуть от удивления. Взяла стремительно протянутый букет, ощущая его осеннюю прохладу, опустила в листья горячее лицо. Виталий нетерпеливо переминался у двери, пока она ставила банку на стол и любовалась подарком. Ей еще никто не дарил букетов.

— Ты собралась?

— Да…

— Ну, пошли.

Дальше было еще чудеснее. На дороге их ждала красная машина. Маняша поняла, что машина именно красная по высвеченному фарами алому колеру ее передней части. Алый цвет переходил в сочно-пурпурный и темно-багровый к середине. Остальное за задней дверью уходило в темноту.

Красный был втайне любимым цветом Маняши. Все знают, что он нравится дуракам и коммунистам. Хотя на самом деле, думала она, обижаясь за красный, это спелый, наливной цвет радости. Не только парадный, но и плодово-овощной, столовый, им окрашены вечерний закат и солнечная утренняя дорожка на озере. С него начинается радуга…