Монго Бети - Помни Рубена. Перпетуя, или Привычка к несчастью

Но главное, за малолетнюю невесту Ангамба вытребовал денежный выкуп, на который позарился бы любой отец семейства, и отложил его до поры до времени подальше, так как сам намеревался вскорости жениться. Сознавая, однако, что в результате подобной сделки девушка становится настоящей рабыней своего мужа, и не желая навлекать на себя порицания, он решил закатить в честь родни жениха, приглашенной издалека, грандиозный пир, чтобы пустить ей пыль в глаза и в то же время окружить невесту неким ореолом, что впоследствии заставило бы молодого супруга относиться к жене с должным уважением. Однако он поостерегся транжирить на это только что припрятанные деньги и обратился за помощью к услужливому, но вместе с тем расчетливому патриарху. И вот теперь он вознамерился погасить эту задолженность, задумал сложную систему брачных союзов, первый из которых должен был породнить его с совершенно посторонними, а потому почти ничего не знающими о его дурной репутации людьми, а заодно избавить от Мор-Замбы.

Он достиг цели своего путешествия, и ему был устроен радушный прием, польстивший его самолюбию и усладивший его склонную ко всякого рода фантастическим проектам душу. Однако вслед за тем хозяин, любивший говорить напрямик, обратился к нему с язвительной усмешкой:

— Что произошло, Ангамба? Почему вслед за тобой не толпятся мужчины и женщины, погоняя скот, который ты мне должен, или сгибаясь под тяжестью корзин с дарами, которые смогут возвеселить мой гаснущий взор? Уж не явился ли ты, чтобы возвестить мне о каком-нибудь несчастье, постигшем твой край и разорившем тебя самого?

— О мой добрый друг! О мой старый друг! — отвечал удрученным тоном Ангамба. — Не прикажешь ли ты подать мне калебасу с вином, прежде чем я изложу тебе причину моего прибытия? Да, ты угадал, мне грозит настоящее несчастье.

— Калебасу с вином? За этим дело не станет, — провозгласил патриарх и, с трудом поднявшись, вышел на веранду, чтобы распорядиться об угощении.

Когда он вернулся в дом, за ним вошел один из его рослых сыновей и поставил перед одиноким и жалким путником сосуд с вином. Тот сам налил себе полную чашу и принялся жадно пить. Наполнить кубок в шестой раз у него не хватило духу; он рыгнул от пресыщения и поставил его на пол. Но по-прежнему упорно молчал, только беспрестанно облизывался; вид у него был какой-то боязливый. Патриарх одернул его повелительным тоном:

— Разве ты не утолил свою жажду, Ангамба? Я сгораю от любопытства, мне хочется узнать, что привело тебя ко мне. Я не люблю ждать.

— Несколько лет назад, — начал наконец Ангамба, — в нашем поселке объявился бездомный мальчишка. Откуда он взялся? Куда шел? Кто его родители? Никто этого не знал, а сам он и подавно. Маленького бродяжку усыновил один из наших жителей, старик с причудами, у которого никогда не было детей.

— Ну и что? — раздраженно бросил патриарх. — Что же случилось с этим ребенком? Он умер?

— Как бы не так! Он и не думал умирать, а вырос и стал здоровенным парнем. Обосновался в нашем поселке и решил жениться. Тебе вовеки не догадаться, на чьей дочери этот безродный бродяга осмелился остановить свой выбор.

— На твоей, на чьей же еще!

— Мой старый друг, твоя проницательность не перестает меня удивлять и вызывать мое восхищение. Ты угадал. Он позарился на мою родную дочь.

— Ну и что в этом особенного?

— Ничего особенного! Ничего особенного! — затрясся Ангамба. — Да только никогда не отдам я свою дочь за безродного бродягу! Никогда!

— А кто тебя принуждает отдать ее, бедный мой друг?

— Ну наконец-то ты меня понял! — воскликнул Ангамба, бросаясь к хозяину с распростертыми объятиями. — Уж ты-то сумеешь представить себе страдания и тревогу любящего отца.

— Помилуй, но с какой стати ты пустился в такую даль? Чтобы я дал тебе какой-нибудь дельный совет? Неужели у вашего племени не осталось больше мудрецов?

— Именно за советом я и пришел. Наши мудрецы пытались уговорить меня выдать дочь за этого бродягу. Ими верховодит его приемный отец — человек, который благодаря своим добродетелям пользуется у нас большим влиянием. Он привязался к этому малому как к настоящему сыну.

— Но ведь он и должен считаться его настоящим сыном. Усыновив его, старик стал ему подлинным отцом.

Тут патриарх на минуту задумался, а потом продолжал:

— Вот что, дорогой мой друг, если все племя единодушно порицает твой отказ, тебе нелегко будет выпутаться из этой неприятной истории. Дело-то ведь совсем не простое.

— Вот я и пришел к тебе за помощью. Одно твое имя будет для меня порукой, ниспосланной самим небом К тому же я давно хотел породниться с таким человеком, как ты: мудрым, наделенным всеми земными благами и многочисленным потомством. Здесь я обрету вторую семью и в ее лоне найду утешение от жизненных невзгод и напастей. Именно так смотрели на брачный союз наши отцы и были счастливы. Твой дом полон сыновей и дочерей. Мой удел скромнее: у меня всего один сын и одна дочь, недавно достигшая зрелости. Я пришел с тем, чтобы предложить ее в жены тому из твоих сыновей, кому ты пожелаешь.

Гость умолк, но патриарх, чувствуя, что ею речь прервана лишь на время, а не доведена до конца, спросил:

— А что же ты хочешь получить взамен?

— Твоя проницательность не перестает восхищать меня! — ответил пришелец и затрясся от счастливого смеха, грубого, глухого и неудержимого. Но патриарх искоса бросил на него беглый взгляд — так смотрят на человека, которому не особенно-то доверяют, ибо сомневаются в его порядочности.

— Твое предложение радует меня, — процедил он наконец. — Что же касается скота, я согласен забыть о нем. Но запомни хорошенько вот что: столько голов никогда не дают за одну жену.

Ангамба загостился у патриарха, стремясь насытиться, насладиться щедрым гостеприимством человека, с которым только что заключил важный союз. А вернувшись в Экумдум, не пожелал явиться на совет старейшин и рассказать о своем путешествии. Его поведение обеспокоило нас и вызвало разного рода предположения. Торжественное прибытие в Экумдум самого патриарха, которого несли в паланкине четверо его сыновей, послужило подтверждением того, что Ангамба вступил с ним в сговор с целью воспрепятствовать решению наших старейшин выдать его дочь за Мор-Замбу. Патриарх осыпал наш поселок дарами и, созвав старейшин, в честь которых было устроено в общинном доме роскошное пиршество, обратился к ним с такой речью:

— По тому, как я обошелся с вами в вашем же собственном поселке, полагаясь единственно на свои собственные средства и пользуясь услугами только своей собственной челяди, вы должны были догадаться, как велики мои богатства, о малоумные мужи, о самозванцы, присвоившие себе почетное звание мудрецов! Как! Неужели вы осмелились требовать у брата своего, чтобы он выдал дочь за какого-то бродягу? Неужто Ангамба сказал мне правду, о старцы, дожившие до седых волос в слепоте и скудоумии? Если это так, значит, вы совсем лишились рассудка. А поскольку дочь Ангамбы — девушка на выданье, я сообщу вам причину моего приезда в ваш поселок: я беру ее, чтобы отдать в жены моему сыну, тому самому, что сидит сейчас рядом со мной. У вас есть возражения? Я готов их выслушать.