Монго Бети - Перпетуя, или Привычка к несчастью

Построенные поодаль от дороги — словно в какой-нибудь глухой деревушке — дома вытянулись по обеим сторонам шоссе. Тротуаров не было, так что между шоссе и домами образовались две довольно широкие пустые полосы, и если их выровнять, то можно было бы придать дороге вид авеню, но пока эти пустыри оставались заросшими травой и покрытыми рытвинами и ухабами, напоминая Амугу привычную обстановку родной деревни. Ботинки, брюки, небрежно закатанные рукава рубашки, голова, украшенная шляпой (сохранившейся, очевидно, еще со времен венчания) или во всяком случае тем, что от нее осталось, — все это придавало Амугу вид весьма достойного горожанина, и он сохранял не только свою обычную невозмутимость, но и юмор. Пока они шли через пустырь, тянувшийся вдоль шоссе, несколько смущенные тем, что множество людей стали свидетелями нанесенного им оскорбления, Амугу не уставал отпускать замечания, весьма уместные, как ему казалось, в данных обстоятельствах:

— Ну стоит ли винить этого человека? Сколько раз я сам мечтал вот так же выставить родственников моей жены вместо того, чтобы терпеть их у себя в доме и позволять обирать себя! И подумать только — такая неудача постигла нас всего несколько дней спустя после нашего триумфа в Нгва-Экелё! Что поделаешь — сначала победа, потом поражение. Не унывай, братец. Давай-ка лучше подумаем, неужели у нас не отыщется какого-нибудь родича в этом проклятом городишке? Неужели в этом океане не найдется нескольких капель родственной крови? Послушай, ведь ты столько лет учился в Ойоло… Разве нет? Ах да, ты учился в Фор-Негре, я и забыл. Но неужели все-таки у тебя здесь нет ни одного дружка? А ведь нам во что бы то ни стало надо отыскать кров до наступления ночи. С едой-то как-нибудь образуется. А вот что касается нашего расследования, го для просветления мыслей мне необходимо выпить несколько стаканчиков «каркары» или чего-нибудь, что заменяет ее здесь, ведь говорят, будто ее потребление, точно так же как и продажа, строго карается законом.

— Господа, зайдите отдохнуть ко мне, — торжественно произнес весьма почтенного вида мужчина, приблизившийся к двум братьям.

В доме гостеприимного хозяина, как видно посланного им провидением, они увидели женщину, хлопотавшую у стола. Она убрала посуду, оставшуюся после обеда, стряхнула скатерть, потом положила два прибора и поставила две бутылки пива. Тем временем хозяин шепнул что-то на ухо девочке, которая, спеша выполнить указания отца, бросилась на улицу. Женщина ненадолго вышла, затем появилась снова, неся блюдо с рисом и вяленой рыбой, от которого вкусно пахло арахисовым соусом.

— Садитесь к столу, — пригласила женщина, — и извините нас за скромное угощение. Вы застали нас врасплох. Подкрепитесь пока хоть немного. А потом мы приготовим что-нибудь получше. Мы так любили бедняжку Перпетую.

А хозяин добавил:

— Мы слышали ваш разговор с Эдуардом. Вы ведь братья Перпетуи?

— Он брат Перпетуи, — ответил Амугу, указав на Эссолу, он почувствовал себя гораздо увереннее, как только принялся за еду. — А я их двоюродный брат. Но у нас что родной, что двоюродный — все едино.

— В наших краях тоже так, — заверил его хозяин. — Да я с первого взгляда понял, что это ее брат, ведь Перпетуя была так похожа на этого молодого человека. Стало быть, у Перпетуи двое братьев?

— Так оно и есть, — подтвердил Амугу. — А где же тебе довелось видеть другого ее брата? Может, ты был на ее свадьбе?

— Какое там, они почти никого отсюда и не приглашали; Эдуард очень скуп. За несколько месяцев до того, как Перпетуя умерла, ее брат, Мартин, приезжал погостить к ним сюда, он прожил у них недели две или чуточку больше. Поначалу он как будто ладил с зятем. Они ходили по ресторанам, барам, дансингам. их повсюду видели вместе, и всегда в обнимку. Потом пошли ссоры, да такие, что было слышно во всем квартале, а под конец Эдуард с Мартином совсем разругались, и гость уехал, вернее, сбежал. По-моему, здесь есть какая-то связь — между ссорой с Мартином и сегодняшним скандалом.

Двоюродные братья в замешательстве взглянули друг на друга.

— Клянусь тебе, я ничего об этом не знал, — сказал Амугу Эссоле. — Я помню, что Мартин и в самом деле куда-то на некоторое время пропадал, но ведь с ним это так часто случается. Не думаешь ли ты, что он посвящает меня в свои похождения!

— Что и говорить, Перпетуе не повезло, — продолжал хозяин. — Родные бросили ее на произвол судьбы. Как могло случиться, что такая чудесная девушка попала во власть одержимого? Вот этого я никак не мог взять в толк до тех самых пор, пока не увидел Мартина — тоже бесноватого. Вот тогда-то я и подумал, что это несчастное дитя или кто-нибудь другой из ее рода, должно быть, прогневили самого господа бога. И я тогда же решил оставить своим детям наказ перед смертью: «Не сметь продавать своих сестер и дочерей. Ибо, если девочку обменяешь на золото, кто же поможет ей потом, когда она будет нуждаться в защите?» Я послал дочь сообщить о вашем приезде человеку, который возблагодарит небо за то, что встретился с вами. И знайте, что если бы Перпетую можно было спасти, она была бы спасена. Мы все здесь очень любили ее. Бедняжка Перпетуя!

Вошел молодой мужчина, высокий и худой. На редкость подвижное лицо и необычайно живые глаза.

— Это родственники Перпетуи, — рассеянно обратился к нему хозяин дома, поглощенный воспоминаниями. — Вот это ее родной брат, а это двоюродный. Выходит, у Перпетуи была настоящая семья. Кто бы мог подумать?

— Вы хорошо доехали? — спросил худощавый молодой человек. — Когда вы прибыли?

Амугу рассказал об их путешествии, о том, как они приехали в Зомботаун, о первых часах, проведенных ими здесь, до того как Эдуард вернулся домой; затем на помощь ему пришел хозяин дома, он описал скандал, который учинил Эдуард, когда обнаружил в своем доме родственников Перпетуи. У этого славного человека голос дрожал от волнения, и Эссола так был растроган, что на глазах его выступили слезы.

— Идемте ко мне, — предложил худощавый молодой человек, подхватив скромный багаж путешественников. — Я догадываюсь, что привело вас в Зомботаун. Не знаю, как вас зовут, но Перпетуя называла своего брата Ванделином. Так ты и есть Ванделин? Я тебя сразу узнал: ты точная копия Перпетуи. Значит, тебе удалось вырваться из кошмарных лагерей Баба Туры? Что ж, слава богу, если этот бог существует. А знаешь, я полностью на твоей стороне. Так же, как и ты, я ненавижу и презираю продажных приспешников правительства и отъевшихся шпиков. Не беспокойся, уж они-то не пощадят патриотов, перебьют всех до единого, не задумываясь, эта работенка им по вкусу. А вот уберечь, защитить молодую мать, на это они, старина, не способны. Одно вытекает из другого, брат Ванделин, ведь если бы на месте этой продажной шкуры был Рубен, неужели ты думаешь, что Перпетуя погибла бы? Нет и нет! Гибель нашей дорогой Перпетуи тесно связана с убийством великого Рубена, хотя с тех пор прошло уже почти десять лет.