Пенелопа Лайвли - Фотография

Интересно, все эти часы единения они проводили здесь? И Кэт так же плутала среди крутых боковых улочек? Наверняка. И вдруг Глину чудится Кэт: она садится в свой маленький «рено» и куда-то едет, уезжает — одна рука на руле, второй она машет в окно: «Увидимся!» И он чувствует боль; его охватывает странное ощущение. Когда-то, во времена неведения, эти видения Кэт не несли никакой смысловой нагрузки. Он жил с ними, они были частью его внутреннего ландшафта, они просто есть, и все. И это ему не нравится. «Увидимся!» Вот только они не увидятся. Больше никогда.

Он резко нажимает на тормоз. Вот оно. Здесь живет Бен Хепгуд. Белый коттедж, обнесенный оградой из кольев, справа по дороге, сразу после того, как от развилки вы повернули налево.

А если приглядеться, это два небольших коттеджа, соединенных в один; вокруг разбросаны мелкие хозяйственные постройки? Может, в какой-то из них и располагается та самая мастерская, которую так живо представлял себе Глин. Он заезжает на травянистую обочину (интересно, Кэт тоже приходилось это делать?) и выбирается из машины. Мгновение он стоит на месте — собирается с мыслями и с силами, прежде чем открыть задвижку калитки. И в тот самый момент, когда он ее открывает, парадная дверь коттеджа открывается, и из нее показывается, стало быть, Бен Хепгуд. Рыжий коротышка. При виде незнакомца он широко улыбается, а за его спиной маячит женщина. Обоим лет по пятьдесят с небольшим.

Обмен приветствиями.

— Гленда, моя жена. А вы? Простите, по телефону я тогда не…

Еще бы ты разобрал, думает Глин.

— Питерс. Глин Питерс. — И внимательно смотрит, скажет фамилия что-нибудь или нет? Не говорит. Что объяснимо — не такая уж она и редкая.

Они перемещаются на кухню. Хозяева заваривают чай. Они болтают. Вы издалека? Надеюсь, вам было легко нас найти по моим указаниям. И тому подобное. Вполне дружелюбная пара, без выкрутасов и богемного лоска. Кэт любила художников, думает Глин. Выделяла их из числа прочих, увивалась за ними, как маркитантка за полком. Он рассматривает Бена Хепгуда; тот, помешивая ложечкой чай, нахваливает свой огород. Который виднеется тут же, за окном. Краем глаза Глин наблюдает и за его женой и гадает, давно ли они вместе.

Бен Хепгуд приглашает Глина посмотреть мастерскую. Глин соглашается. Все трое отправляются к одной из построек. Обычная студия художника: пахнет масляной краской и льняным семенем, холсты сложены в стопку, развешаны по стенам, навалены на столы и полки. Пара старых сосновых стульев, плетеное кресло с засаленными подушками. Ни шезлонга, ни кровати. По крайней мере, теперь.

А сейчас пора. Ему придется признаться, кто он такой, перестать быть инкогнито.

Что он и делает. Ласковым, извиняющимся тоном, пару раз скорбно опуская глаза. Когда он подходит к цели своего визита, то есть упоминает о портрете, он пристально наблюдает за Беном Хепгудом и краем глаза — за его женой Глендой. Ему нужно увидеть реакцию. На имя Кэт они среагировали очень знакомо — Глин уже видел радость и теплоту, с какой ее вспоминали, и сочувствие своей утрате. …И Глин начинает сомневаться. Но ведь портрет… Что там с ним?

— А… точно, — говорит Гленда. — Она была чудесной моделью. И Бен ее написал отлично. Один из его лучших портретов, я вам точно говорю… он, правда, так не считает. — И она по-супружески деловито, но ласково потрепала художника по руке. Тот улыбнулся жене.

Ну и что? Глин пристально смотрит на них. То ли оба притворяются из-за него, то ли она не в курсе. А может — скорее всего, — он, Глин, снова идет по ложному следу.

— Она приезжала сюда? — спросил он.

Да, конечно, кажется, так. Пару раз даже на ночь оставалась. С ней было так весело, дети тогда еще подростками были, а Кэт легко сходилась с детишками, придумывала всякие безумные игры, они до сих пор ее вспоминают.

— Когда?

Совещание. Наверное, ближе к концу восьмидесятых. Летом 1988-го? Да, точно, потому что вернисаж, на котором портрет купили, состоялся в восемьдесят девятом. Сразу же ушел портрет.

Как?

А вот так. Тот тип пришел на открытие и немедленно заприметил картину. Или что-то в этом роде. В первые же десять минут.

Серьезно? Серьезно?

Глин лихорадочно пересматривает свою позицию. Буквально доля секунды — и у него зреет другой план. Он четко видит, что надо делать. И объясняет: мол, все это время он очень надеялся, что ему удастся выкупить этот портрет. Ему ведь было известно, что его жену писали («Ты меня слушаешь?»), но что потом стало с портретом, Кэт не упоминала, и лишь недавно ему пришло в голову: а может, каким-нибудь чудом картина все еще у вас?

Кто мог ее купить? Да еще так сразу, как будто ждал шанса, а может, он уже знал о картине? Может, он знал Кэт, и знал ее настолько близко, что поспешил купить ее изображение, чтобы оно не досталось никому другому?

— …очевидно, это было слишком — надеяться, что картина еще у вас. Но у кого-то же она есть? Вы, случайно, не знаете, кто ее в итоге приобрел?

И да, у Бена Хепгуда имелся журнал, в который он записывал сведения, куда ушли его картины. Он извлекает из ящика стола папку и принимается в ней рыться. Гленда говорит о Кэт. О том лете, когда, по словам Кэт, он, Глин, постоянно был в разъездах по работе.

— Простите, я толком не запомнила, чем вы занимаетесь. А Кэт рассказывала… то есть она часто оставалась одна, я думаю, она очень радовалась возможности сюда приехать. Однажды она взяла с собой наших девочек и съездила с ними на побережье на пару дней. Жаль, что у нее так и… не то чтобы она жаловалась, но это всегда чувствовалось…

Глин пристально смотрит на Бена Хепгуда, тот никак не может найти записей из галереи.

— Черт, неужели я их выбросил? Постойте, нет, вот же они! Некий мистер Сол Клементс — вот адрес и телефон. Лондон. Кажется, небедный район. — И смеется.

Есть. Тот самый покупатель. Вот его настоящая добыча. Бен Хепгуд был просто ступенькой — но кто же знал? Бен Хепгуд, сам того не зная, облегчил ему задачу. Он написал портрет Кэт, по очень большому желанию написал, но по причинам исключительно творческого характера — да и кто бы устоял? Но как только портрет отправился на выставку, его тут же пожелали купить. Кто? Может быть, тот, кто ждал этого? Тот, с кем Кэт встречалась тем летом?

Остается только отделаться от Хепгудов. Которые даже теперь, когда выяснилось, что интерес к творчеству художника объясняется исключительно личными мотивами, продолжают относиться к нему вполне дружелюбно. Чтобы хоть как-то исправиться, Глин выказывает запоздалое внимание к работам, лежащим и висящим повсюду: задает вопросы, вежливо и почтительно комментирует. Хепгуд пишет маслом в классической манере, а значит, сегодня он, что называется, не модный, если судить по публикациям в воскресных газетах. Подумав так, Глин не упускает возможности польстить хозяину, поругав современный кич и перформанс — мол, теперь только и выставляют, что незаправленные кровати да чучела животных; кажется, его слова пришлись тому по душе.