Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)

– Вот тебе Данила-мастер сделал специально по моему заказу, – сказал тогда Сергей, – я его просил, чтобы постарался для самой красивой женщины в мире. Он обнял ее, поцеловал и произнес: «Безумно по вас соскучился».

Нина открыла шкатулку. Там были разные недорогие бусы и колечки. Вот эти бусы из аметиста вместе с сережками они купили на набережной в Геленджике, когда в первый раз выехали на море вместе с маленькой Наташкой, которая уже чуть-чуть подросла, чтобы можно было взять ее с собой. Она тогда еще протягивала свои ручонки и спрашивала: «Это мне?». Пришлось ей купить маленькое колечко и воздушный шарик с изображением Чебурашки, чтобы успокоилась.

Нина не удержалась и достала из нижнего ящика альбом с фотографиями и отыскала те самые геленджикские из первой поездки. Вот они втроем, запечатленные пляжным фотографом в набегающей волне, самые счастливые в мире. И куда теперь все это деть? Выбросить? Вычеркнуть из жизни эти 18 лет, как будто их не было? Но разве можно начать все с начала и прожить совсем другую жизнь?

А конкретно жить где? Что с этой маломерной двухкомнатной «хрущевкой» делать? Разменять ее невозможно, а денег на доплату взять негде. Она попробовала представить свою дальнейшую жизнь вместе с начинающим лысеть доцентом Кравцом, и у нее ничего не получилось.

А еще Наташка сильно скучает по Сергею. Что делать, если дочери зачастую любят отцов больше? Вчера только спрашивала:

– Как там папа, не звонил?

– У них там только местная связь по радио, а мобильники не берут, – ответила Нина, скрывавшая, как могла, от дочери их проблемы.

– Да я знаю, но думала, может быть, они иногда на базу возвращаются.

Как ни прокручивала Нина в голове разные сценарии развода и последующей жизни без Сергея, ничего путного не склеивалось. Что же делать? Ответа на этот вопрос не было.

Да, но ведь в последний раз он приехал из своих Хибин уже совсем другой и какой-то вполне уверенный в себе. Давно я его таким не видела. Он искал сближения, но я не приняла этого. Как он мог меня предать? Но, говорят, женщина, которую он спас в горах, была из местных. Вряд ли это его московская любовница. И все же, хоть робко и неловко, он точно пытался просить прощения. А потом из Апатитов звонил перед вылетом на точки: хотел по-человечески поговорить. Но я опять уперлась. Зря. Все же столько лет вместе счастливо прожили. Ну, сломался мужик в последние годы, не выдержал этой чертовой перестройки и бандитской «прихватизации». Ведь не запил же, как некоторые. Другой он, чересчур честный и совестливый для нынешнего времени. Вот и проблемы от этого начались. Я сама тоже виновата. Надо было поддержать его, приласкать, как следует. Ведь свой же мужик, не чужой. Тогда бы, глядишь, вместе легче приспособились бы к новой жизни. Да когда мне там было разбираться и успокаивать всех? Работала как лошадь, готовила, стирала, и на всех ворчала.

Нина понимала, что, несмотря ни на что, она все еще любит Сергея. Просто чувство обиды затмило все остальное. «Ладно, пусть приедет, а там видно будет, что да как», – подумала она.

Еще со вчерашнего дня Нину стало одолевать какое-то необъяснимое беспокойство. Она никак не могла понять, откуда это идет. Очень долго не могла заснуть, а потом сон был какой-то беспокойный и рваный: все время просыпалась.

Мысли прервались телефонным звонком. Она посмотрела на аппарат. Трубку брать совсем не хотелось. Она предчувствовала, что ничего хорошего там не скажут. И, наверное, в этом была причина ее вчерашнего и сегодняшнего беспокойства. Почему-то казалось, что если не отвечать на звонок, то все останется, как было... Но телефон продолжал настойчиво звонить. Нина все же взяла трубку.

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, это Георгий из Апатитов звонит. Я с Ниной разговариваю?

У Нины все похолодело внутри, но она, взяв себя в руки, все же продолжила:

– Да, это я.

– Нина, ради бога не пугайтесь, но с Сергеем беда. Он со вчерашнего дня в реанимации и без сознания. Его доставил санитарный вертолет.

Кровь прилила к вискам, и в глазах потемнело. Она едва устояла на ногах и не могла вымолвить ни слова в ответ.

– Алло! Нина Вы меня слышите? Нина, давайте надеяться на лучшее. У нас очень хорошие врачи. Нина! Алло!

– Да... Я слышу..., – выдавила она из себя, – я вылетаю...

Силы окончательно покинули ее, и она села, а точнее почти упала на диван без чувств...

...Сергея уже не было на этом свете. Но не было его еще и на том. Он не понимал, где находится. Да и понимать было нечем. Не ощущалось ничего: одна сплошная темнота, в которой если бы и возникла мысль, зацепиться ей было не за что. «Ну вот, а говорят, тут должен быть какой-то свет в начале, на который надо идти и придешь в судилище, – подумал он. – Стоп! Раз я подумал, значит я еще здесь, а не там».

Потом опять все погрузилось в темноту и небытие. Какой-то свет появлялся, но опять пропадал. Чувство времени исчезло. Впрочем, чувство пространства и какие-либо иные чувства тоже не ощущались...

Потом вдруг опять появилась какая-то мысль, и отчетливо вспомнился кадр из фильма Рязанова «Забытая мелодия для флейты» с Филатовым и Догилевой, где главный герой сидит на пороге «того мира», и ему являются образы родителей.

– Во люди напридумывали, – удивился Сергей, – здесь же все не так. Погодите, а где это здесь? Так здесь я или там? Раз я думаю об этом, значит я еще в мире людей. «Я мыслю, значит я существую», – говорил кто-то из великих. Или я блуждаю где-то между станциями последнего пути: оттуда уехал, а сюда еще не прибыл? А-а, понятно. Меня, наверное, еще не проводили в этот последний путь. Видать, только после этого я прибуду «туда» и наконец узнаю, как «там» на самом деле. А то, чего только люди не выдумали о загробном мире. Причем у каждого народа это по-своему. Ничего, скоро увижу. Наверное, в рай меня не возьмут, и мне придется жариться на сковородке или как-то там еще. Что поделаешь. А говорят, душа моя должна еще девять дней быть среди людей. Но почему я тогда никого из них не вижу? Где они? Почему так темно? Что-то слишком много мыслей и вопросов. Их не может столько быть в «том мире». Значит, меня туда не пускают и я просто в бреду. Что-то меня очень сильно держит на этом свете, и эти бесконечные мысли – просто моя зацепка здесь, на земле. Но что не дает покоя? Нина?.. Да, это она. Видать, нельзя уйти из этого мира, не искупив вины перед этой женщиной, которая подарила ему столько любви и счастья.

Он попытался тихонько позвать ее, прошептав то ли про себя, то ли наяву ее имя. Ему показалось, что кто-то поцеловал его в лоб. Сергей попытался открыть глаза и, кажется, у него это получилось. Он увидел склонившееся над ним любимое лицо, и почувствовал, что на его щеку капнула слеза.