Александр Торопцев - Охрана

Девяностые годы, волнительные, волнующие, сумбурные, нахрапистые, обманные, были для Димки Горбова своего рода трудно проходимой болотистой чащей. Он шел по ней напролом, как молодой лось. Плохого людям старался не делать, вспоминая отца, и с дядей Женей встречался не часто. А тот несколько последних лет занимал генеральскую должность и ждал большую звезду на погоны.

Важный, неспешный в движениях и в голосе, уверенный и гордый, он, пожурив племянника, усадил его за большой дубовый стол в пятнадцатиметровой кухне, сел напротив, поставил на стол бутылку «Наполеона», вазу с шоколадными конфетами, две рюмки, вздохнул, повторил вошедшей дочери: «Меня нет дома. Лучше поставь телефоны на автоответчик. Главный телефон у меня с собой, не волнуйся. Остальные подождут. Не мешай нам, потом поговоришь с братиком» – и напомнил рюмки.

Дочь фыркнула, закрыла за собой дверь.

– Давай, Дмитрий Иванович, помянем моего родненького братика, – совершенно неожиданным нежным голосом сказал дядя Женя и, покачав головой, продолжил уже строже. – Он действительно был настоящим боевым офицером. И абсолютно верно называл нас военными чиновниками. Да, я всего лишь военный чиновник. Разница большая, понимаешь?

Дмитрий промолчал.

Они выпили коньяк по-русски, залпом. И даже не крякнули от удовольствия – какое же тут удовольствие, поминальная рюмка.

– Он меня не понимал. Да и я в те годы его не понимал. К сожалению. Но если ты сейчас поймешь то, чего мы не понимали в те годы, тебе жить будет проще, поверь мне. Давай еще по рюмочке за встречу, и рассказывай о себе все, о маме. Говори все, не скрывая. Советую тебе. Мы не дамочки на ответственном приеме.

Димка рассказал все, как есть. В том числе о своем долге в четыре тысячи долларов и о счетчике, на который друзья поставят его в понедельник.

– Вера об этом знает? – спросил дядя Женя.

– Нет. Я сам. У нее сердце слабое. Я несколько раз ходил на Курский вокзал по ночам, но понял, что там такую сумму не заработаешь. Очереди. Офицеров много. Даже подполковники приходят. Грузят. По ночам. А у нас товар пропал. В Туле фуру видели, у меня там друг, служили вместе. Водилы у него ночевали. До нас фура не дошла. А я под этот товар семь тысяч занял. Три уже отдал, были у меня.

– Не твое это дело, Димка, не твое, – вздохнул дядя Женя. – Не наше. У нас в роду кого только не было. Но ни купцов, ни продавцов. Только покупатели. Это же наука. Ты спортом занимаешься?

– Форму держу. Но после вокзала не до спортзала что-то.

– А стрелять еще не разучился?

– Думаю, нет. Но негде же стрелять, дядя Женя! Я это дело с детства люблю, сами знаете.

Непонятно, куда гнул брат отца, но по тону его можно было понять, что он не оставит племянника в беде.

– А вообще, какие у тебя планы на жизнь? Я имею в виду стратегические, а не этот счетчик.

– Хочу восстановиться в институте, перевестись на вечернее отделение. С деканом разговаривал. Он тоже из бывших военных. Говорит, что дело это не безнадежное.

– Так, Дмитрий, работу я тебе найду. Долларов на триста в месяц, пока. Долг мы твоим, не знаю, как их назвать поточнее, отдадим. Я одолжу тебе беспроцентно эти деньги на два года. Только никому об этом ни слова. Ни Вере, ни моим. Понял? Эту проблему мы решили. Но я ставлю перед тобой условие: учеба! Институт у тебя неплохой. Ты его должен закончить.

– Спасибо, дядя Женя! Я все сделаю. И долг вам через два года верну. Может быть, и раньше.

– Вот и договорились.

– А что за работа, дядя Женя?

– Охранником в ЧОП. Есть один неплохой объект. Но это пока. Чтобы выжить. Кроме этого, я хочу привлечь тебя к одной ответственной работе…

Об ответственной работе они говорили больше часа, причем почти шепотом. Дмитрий поначалу испугался, потом вспомнил, что у него черный пояс и первый разряд по самбо и стрельбе, что лет ему еще только двадцать пять, и осмелел, загорелся.

После того разговора прошел год. Все продвигалось точно по плану дяди Жени, правда, с должностью начальника смены вышла некоторая задержка. И грустная для пенсионеров-офицеров весть Бакулина его лично обрадовала. Между прочим, с долгом он рассчитывался быстрее, чем планировал, потому что заметный прибыток к его месячным поступлениям давало «одно ответственное дело», о котором он не говорил никому в охране, вообще никому.

В институте Димка встретился с классной девчонкой, долго думать не стал, женился и не разочаровался: тесть его уже двадцать лет мотался по загранкам, несмотря ни на какие перестройки и прочие передряги. Димкина жена была верна ему и не следила за его перемещениями по Москве, зная об «ответственной работе» только, что она у мужа есть, что эта работа приносит ему какие-то деньги, что она перспективна знакомствами с нужными и важными людьми.

Совсем недавно, две недели назад, дядя Женя настойчиво посоветовал Дмитрию активно заняться английским языком. Он намек понял, но, между прочим, в сутках всего двадцать четыре часа. А живет он с женой и матерью в Люберцах, а туда от Проспекта Мира около двух часов со всеми пересадками. А еще надо в институт, в спортзал, в тир, к бабенке левой надо – все-таки аспирантка престижного вуза… Такой деловорот, не до английского. Нет, сказал настойчиво дядя Женя, английским ты должен заниматься ежедневно. Умей распределять время. А он уже привык доверять своему дяде. Тот очень много знал. Например, он узнал о делах ЧОПа за несколько дней до Бакулина! И сказал об этом Димке. Тот приехал вечером за деньгами, через силу сделал удивленную гримасу, пожал плечами:

– Что вы плохо служите, зачем вас менять-то?

Польский, Прошин, Филимонов проводили его грустным взглядом, а он, легок на подъем, взлетел по бетонным ступеням на лифтовую площадку, затем – в коридорный отсек и пошел к Бакулину, широко рассекая воздух длинными руками.

Возвращался он тем же размашистым шагом. Попрощался, побежал в метро.

Бакулин, раздав деньги и разложив остальные по конвертам, оставил их в сейфе, сел, нахмурился. «Что мы им плохого сделали? – подумал, склонив голову над ведомостью. – В чем тут дело? Где я ошибся?» Он пытался ответить себе на эти вопросы, но ответов не было, голова отказывалась соображать, мышцы обмякли, потянуло в сон. Начальник ЧОПа предложил ему самый паршивый объект, хотя и с повышением зарплаты: терминалы по соседству с Котляковским кладбищем. Ни один нормальный человек его возраста идти туда не хотел. Нашумевший взрыв на этом кладбище, приютившемся неподалеку от железной дороги, пугал всех. Хмурое место. Терминалы, попросту говоря, огромные склады, охранять, конечно, было выгодно, всегда имелась возможность подработать во время смены на разгрузке или погрузке товаров. Технические средства здесь были на самом высоком уровне, начальство не докучало, охранники опытные, давно здесь работали. Вроде бы неплохой объект. И оклад у начальника объекта приличный.