Инго Шульце - Адам и Эвелин

— Адам, не будь посмешищем, что все это значит?

Адам попытался выйти, но Эвелин стояла слишком близко от машины, ему пришлось бы оттолкнуть ее, если б он захотел открыть дверь.

— Ты так и будешь за нами ехать? Ты что, с ума сошел?

Мимо, громко сигналя, промчалась машина, Эвелин прижалась к «вартбургу».

— Дай мне выйти, — воскликнул Адам.

Эвелин хотела сказать что-то еще, но поднятые ветром волосы закрыли ей губы.

— Адам, — сказала она, когда они уже стояли напротив друг друга. — Это совсем не смешно, зачем ты это делаешь?

— А что мне делать?!

— Ничего, вообще ничего! Ты что, не понимаешь, что вчера произошло, что ты сделал?

— Я люблю тебя.

— Поздновато ты об этом вспомнил.

— Я хочу быть с тобой!

— А я с тобой — нет!

Эвелин дала Адаму оттеснить себя к капоту, чтобы не стоять на дороге.

— И сейчас ты от меня отстанешь, понял?! К тому же это — живодерство! Если она на сквозняке простудится — это для нее может быть смертельно!

Эвелин пыталась перекричать шум проезжающих машин и собрала волосы в пучок. Адам еле сдержался, чтобы не протянуть руки и не прижать ее к себе.

— Мы же могли бы поехать в отпуск вчетвером, они оба и…

— Оставь меня в покое! Это все, чего я от тебя хочу.

— Босоножки тоже он подарил?

Эвелин громко вздохнула:

— Не твоего ума дело!

— Ты опять куришь?

— Тебя это не касается! — Она щелкнула пальцами. — Ни вот настолечко.

Во второй раз щелчок не получился. Она пошла обратно к «пассату».

— Вы шляпу раздавите!

Эвелин отмахнулась, не оборачиваясь, пучок у нее распустился.

— Это бесполезно, бесполезно! — донеслись до него ее слова, когда она садилась в машину.

Она хлопнула дверью, «пассат» рванул с места. Расстояние между двумя машинами быстро увеличивалось. Но, к своему великому удовлетворению, Адам еще успел увидеть, как со стекла убирают соломенную шляпу.

Адам улыбался, потому что Михаэль придерживался ограничения скорости. Они проехали мимо Мееране, мимо той линии фасадов, которая всегда напоминала ему о домиках из его игрушечной железной дороги. Когда «пассат» начал сигналить на поворот, Адама охватил страх. Они сворачивали на автобан в сторону Карл-Маркс-Штадта. Автобан был руслом той реки, в которой ему было суждено потерять их след. Но какая разница, где они от него оторвутся — здесь или в Чехословакии. Даже если они на вестмарки кузена снимут на Балатоне другое жилье вместо того, чтобы поселиться в Пепиной семье, он их найдет. А по-настоящему важно лишь это. В какой-то момент Эвелин поймет, насколько для него все серьезно.

При въезде на автобан он еле-еле вписался в поворот. Потом ему пришлось притормозить, чтобы пропустить колонну машин. Однако через несколько километров после Глаухау перед ним вновь оказался красный «пассат», ехавший со скоростью меньше ста, так что Адам его даже обогнал. Сначала он хотел сделать вид, что он их не заметил, но потом обернулся и помахал рукой в знак приветствия. Михаэль улыбнулся, женщины разговаривали между собой и опять курили.

На горке он до упора нажал на газ. Когда они преодолели подъем и дорога начала спускаться вниз, к Карл-Маркс-Штадту, Адам ускорился. Красный «пассат» ехал за ним. Адам неожиданно сбросил скорость, пристально посмотрел в зеркало заднего вида, готовясь к тому, чтобы в любой момент успеть свернуть на выезд с автобана вместе с «пассатом».

Под Дрезденом, у бензоколонки в Вильсдруффе, Михаэль заранее включил сигнал поворота. Адам встал в правый ряд, «пассат» — в левый, так что Эвелин вышла из машины прямо около него. Они с Симоной ушли.

Адам выключил мотор и открыл дверь. Ему почти не имело смысла заправляться, но кто знал, для чего могут пригодиться эти несколько литров.

— Мы, кажется, знакомы, — воскликнул Михаэль. Он нагнулся над пассажирским креслом и протянул руку в открытое окно. — Михаэль, кузен Моны.

— Я знаю, — сказал Адам и сделал два шага в его сторону. — Привет.

Адаму почти всегда было неприятно разговаривать с западными мужчинами — даже если по возрасту они были старше его.

— Впереди еще долгая дорога! — воскликнул Михаэль.

— Да уж, можно и так сказать.

Адам посмотрел на руку Михаэля, на его пальцы, подушечки которых касались опущенного стекла. Коричневые отметины на указательном и среднем пальцах вместе образовывали овал. Мужчина с такими никотиновыми пятнами Эвелин явно не подходил.

— До встречи, — сказал Михаэль.

— Вы сейчас куда?

— В Дрезден, на вокзал, Мона все там знает. Не могу же я везти их через границу в своей машине.

— Ну, счастливо, — сказал Адам и чуть тронулся с места. Когда вернулись женщины, он увидел, что у Эвелин мурашки на руках.

Адам не испытал беспокойства, когда увидел, что «пассат» отъезжает раньше него.

На спуске в долину Эльбы он выключил зажигание. Он видел башни дрезденских церквей, башню ратуши, даже телебашню на возвышенности вверх по течению, но там была достаточно плотная дымка, так что он едва угадывал вдали смутные очертания обоих скальных плато слева и справа от реки, знаменующих собой начало Эльбских песчаниковых гор.

Адам решил свернуть на первом съезде с автобана, поехал по указателям и заблудился. Только когда перед ним замаячил напоминающий мечеть купол табачной фабрики, он снова сориентировался.

На привокзальной площади он увидел свободное место и припарковался. Оставив стекло открытым, он переложил фотоаппарат в сумку и перекинул ее через плечо. Красного «пассата» нигде не было.

Поезд «Паннония», следовавший в Софию через Будапешт, отправлялся в начале четвертого, то есть через полчаса, поезд «Метрополь» на Будапешт — только в полвосьмого вечера. Он провел пальцем по столбикам расписания — нет, он ничего не пропустил.

Адам встал в очередь к стойке с закусками. Очевидно, эти трое решили приятно провести время в Дрездене и выехать только вечером, потому что на «Паннонии» они прибыли бы посреди ночи. Теперь он злился из-за того, что они выехали так поздно. До Балатона можно было добраться за один день. Он решил ехать дальше один и дожидаться Эвелин у Пепи, она ведь была не только ее подругой.

Адам заказал себе две сосиски, забрал с блюдца сдачу, перевесил сумку на шею, взял с прилавка картонку с сосисками и булочками… и тут мимо него просеменила вся троица, Эвелин — в шляпе, с зеленой палаткой под мышкой, стуча каблучками. Михаэль нес ее чемодан на плече — так, как Адам только в старых фильмах видел. Симона шаркала сандалиями по плитке пола. Они двигались в сторону путей на южное направление и поднялись на платформу по ближайшей лестнице. Прага, 14.39. Как же он мог не подумать о Праге? Какое-то время он в полной растерянности стоял на месте.