Олеандр Олеандров - Хроника пикирующей старости – 1

Только теперь он начал понимать что попало ему в руки ..

С какого момента кончается детство? Что переламывает хребет ему и затем на его трупе – рождается новый человек – взрослый?

Что было в самом начале?

Как не хочется услышать романтический ответ – но он простой и короткий. Как удар хлыста по жопе.

Это – первый сексуальный опыт.

Если он удачный – то родившийся взрослый человек будет нормальным.

Если нет – то родится урод.

Противный, мерзкий, жестокий слизняк.

Когда я начал дрочить? – С тревогой подумал Епивстафий – В 13? Или в 14?

Точно не помнил, но зато хорошо помнил что затем – жизнь как будто переломилась на две части.

До сексуальных переживаний. И после них.

Так какой же я был до них?

Он бережно отложил свою фотографию в сторону и начал читать пожелтевшие от старости страницы дневника.

Через минуту лицо Епистафия начало покрываться испариной, затем пошло красными пятнами.

Так о чем же думают в 11 лет?

Сначала было всё понятно – сколько уроков задали над дом, с кем подрался Борька, когда родители купят велосипед.

Но это что?

"Кого любит Зинка?" "Она уже целовалась с кем-то?"

Зинка … он вспомнил девочку с белыми косичками. Кажется он по настоящему влюбился в неё уже после 16 -ти. Но ничего так и не получилось. Он звонил ей, думал о ней перед сном, но лишь напрасно покрывал пятнами простыни по ночам.

Епистафий улыбнулся от воспоминаний.

Он ещё раз встретил её через год после окончания школы, упорно пытался затащить к себе домой – обещал поговорить о Пушкине, чаем угостить, тортом …. он много чего обещал но его глаза предательски выдавали желания, похотливо таращились на её ноги. А язык заплетался от странного возбуждения и обещал что родители будут на даче так что никто не будет мешать им наслаждаться Пушкиным….

Зинка слушала, смеялась своими красивыми губами но в гости так и не пришла. Это стало первым ударом для него. Он мечтал что Зинка – будет первой у него.

Итак – первый опыт провалился.

Напрасно он прождал её в назначенный день … напрасно приготовил на столе бутылку вина, коробку конфет, заботливо постелил новую простынь на диване. И положив сверху томик Пушкина.

Она так и не пришла.

Крякнув от досады, Евпистафий отмахнулся от воспоминаний и продолжил переворачивать страницы дневника – вот здесь пишу про уроки, а здесь – про поездку в деревню….. Стоп! А что это такое?

"Дать в морду Пете!"

Епистафий протёр глаза. Всё верно.

Дать в морду.

Затем в дневнике была пустая строка где сверху было написано крупным шрифтом – "Когда дашь – напиши сюда."

Лицо у Епистафия вытянулось … он вспомнил. Действительно , в тот день Петька толкнул его в спину на уроке физкультуры и он упал. Затем встал, трусливо отошёл в сторону, стал отряхивать штаны. Делая вид что так и надо …

Может неудачный первый сексуальный опыт = дал о себе знать?

Первым засмеялся Петька. А затем стал смеяться весь класс.

Чувство стыда и обиды было ужасным. Два дня не находил себе места. Тогда он и поклялся что когда нибудь даст сдачу обидчику. И лишь после этого успокоился.

А потом вообще забыл.

И вот теперь – пустое место в дневнике как будто требовало – выполни обещание, дай ему в морду. И запиши сюда что исполнил.

Взгляд Епистафия как будто ненароком упал на фотографию и на мгновение ему вдруг показалось – лицо мальчика как будто обиженно сжало губы – ты же обещал!

В это ночь он плохо спал. Почему-то приснилась Зинка – такой какой он видел её на выпускном вечере – в белом платье, с умопомрачительной фигурой и красивыми губами как будто смеющимися – я знаю, ты хочешь меня трахнуть. Но не получится. У меня нету свободной квартиры. А к тебе … – мне лень ехать в переполненном трамвае – в такую даль. Прощай наша любовь короче….

И подушка в которую он дрочил в тот вечер.

Утром он проснулся в холодном поту – Зинка как будто сошла со страниц дневника и перебралась в его сознание. Он нагло задирала платье, показывала свои красивые, стройные ноги и призывно подзывала к себе пальцем – Я передумала. Я приду. Ты всё ещё хочешь меня, милый? …

Да, он хотел. Всё ещё хотел …

Наверное этот проклятый неудачный сексуальный опыт. Первый в его жизни.

Будь он проклят!

И уже через два дня он не выдержал, стал искать номер её телефона в городском справочнике.

Затем вдруг опомнившись, он сказал себе – что я делаю? Из ума выжил на старости? И выбросил найденный номер. Затем снова стал искать его – лихорадочно и жадно. А найдя – снова выкинул. Лишь через 4 дня он позвонил ей наконец. Голос с другого конца провода произнёс – Да, я слушаю.

Всё тот же голос. Голос Зинки.

Чувствуя что у него язык онемел Епистафий признался что это он. И заикаясь спросил – Ты помнишь меня?

А дальше началось что-то странное.

Через столько лет разлуки – она узнала его. И даже обрадовалась почему-то.

Сначала поговорили про школу, потом про старых одноклассников, даже вспомнили Петьку – он теперь стал профессором.

А когда переговорили обо всем, то перешли к разговору о семьях – Зинка была разведена. Воспитывала двух детей.

Она говорила охотно и много. Через час у них было такое чувство как будто они не расставались всё это время.

И лишь одно слегка мучило его …. он не знал как она стала выглядеть теперь, как изменилась. Лишь слышал её голос который совсем не изменился. И воображал её такой же – восемнадцатилетней девушкой.

Наглой и красивой.

Но что-то изменилось … через 35 лет разлуки – он вдруг чувствовал что она стала вполне доступна ему. Только позови … и придёт. Это волновало кровь снова – как тогда, в молодости.

Исправить свой первый сексуальный опыт?

Может это поможет ему в дальнейшей жизни?

Но как бы это проверить?

И не выдержав он тихо произнёс:

– Можно я приду к тебе? Я ведь тоже одинок … как и ты …

Зинка минуту молчала, а потом так же тихо ответила – приходи.

Сердце застучало громко и часто.

Положив трубку Епистафий схватился за голову – вместе с радостью пришёл и ужас – Что я делаю? У меня есть жена, дети …

Однако ответ нашёлся сам собой (он всегда умел успокаивать себя) – я выполняю то что написал в дневнике.

Это не я виноват. А он.

И хотя в дневнике не было указания трахнуть Зинку а лишь набить набить морду Петьке – но без разницы. Всё это пришло оттуда, из дневника.

Это он виноват проклятый.

Так что прочь угрызения совести!

Это ты виноват- тот юноша, чья фотография выпала из дневника. Это он ждал его появления столько лет. И это он просит его сделать это.

– Я обязан просто трахнуть Зинку и набить морду Пете. Ведь тогда, в молодости – я верил что исполню это.

Вот и выполняю.