Андрей Колесников - Тачки. Девушки. ГАИ

То есть я, в принципе, понимаю, как вести себя на дороге. И совершенно не понимаю, как вести себя в метро, когда ко мне подходят точно с таким же вопросом.

Но я, кажется, нашел выход. Я дал ему водительское удостоверение.

Он покрутил его и с недоумением посмотрел на меня.

– При чем тут это? – с неким вызовом спросил он.

– Вот фотография, – объяснил я. – Вот фамилия.

– Так прописки-то тут нет! – просиял он.

– Нет, – помрачнел я.

– Ну вот. Откуда пожаловал к нам? – он спрашивал уже с сочувствием. – Не сидится дома-то? В Москве веселее? Почудить маленько приехал? Один или с кем-то?

Он уже вовсю вел со мной оперативную работу.

– Вот, здесь же написано: место жительства – Москва, – нашел я. – Есть еще вопросы?

– Конечно! – обрадовался он. – Прописка-то где? Нет? Пройдемте.

Мы зашли в небольшую комнатку. Там уже сидел какой-то несчастный человек, абсолютно пьяный. По-моему, он был без сознания.

– Знаете что? – заявил я милиционеру.

Он очень заинтересовался и переспросил:

– Да-да?

– Боролись бы лучше с чеченскими сепаратистами и украинскими проститутками.

– Не могу, – пожаловался он.

– Почему? – удивился я.

– Потому что сейчас я борюсь с вами.

Ответ был хорош. Он, кстати, пока выигрывал по очкам.

– Ну, так что, – говорит, – будем искать паспорт?

– Нет, – перешел в контратаку я. Все равно ведь не было паспорта.

– Будем, – удовлетворенно возразил он. – Выкладывайте на стол все, что у вас в карманах. Произвожу личный досмотр. Имею право по Административному кодексу.

– А по Конституции – нет.

– А какая статья Конституции?

– А какая статья Административного кодекса?

– Ну, дорогой мой, так мы далеко зайдем, – обиделся он. – Ладно, адрес, где живете, назвать можете?

«А ты не такой уж и крутой парень», – подумал я. Я назвал.

– Отлично. А индекс?! – он радовался как ребенок.

– Адрес назвать любой может. А вот вы индекс назовите.

Я назвал.

– Да, но в индексе шесть цифр, а не семь, – озабоченно посчитал он. – Перепутали с номером телефона вашего? Ну ладно, будем вам звонить. Это домашний или мобильный?

Я замолчал. Нечем, честно говоря, было крыть.

– Ну, так что, есть домашний телефон? Позвоним и проверим, вы это или не вы.

– Есть. Но звонить не будем. Все равно дома никого нет.

– Так! – возмутился он. – По-моему, вы все это специально!

– А по-моему, вы.

– Знаете что? Вы не оставляете мне выбора.

Я понял, что и этот вариант, хоть он до сих пор и говорил со мной на «вы», очень быстро закончится в КПЗ. Можно было, конечно, предложить ему денег. Но никакая сила на свете не заставила бы меня это сделать.

– Ну, так что, точно не дадите домашний телефон? Не будем звонить?

– Нет.

– Повторяю: вы не оставляете мне выбора, – вздохнул он.

– Да. Делайте то, что должны, – устало сказал я.

– Хорошо. Тогда я вас отпускаю.

Я ушел. Но не в метро. Я вышел на свежий воздух и поехал на такси. И я больше никогда не буду спускаться в метро. Наверное, этого он и добивался.

Мне рассказали, как один бульдозерист раздавил своим бульдозером машину гаишников, которые в лесу грибы собирали. Они долго думали, на какой машине им поехать в лес. У каждого была своя. В итоге решили на государственной. И не потому, что им свои джипы по лесным дорогам гонять было жалко, а чтобы, не дай бог, в лесу их машину никто не тронул. Синие-то номера – ведь гарантия.

Так они и сделали. В лесу дело пошло. Они уходили все дальше и дальше и только аукались. Корзинки их были уже почти наполнены какой-то лесной дрянью, на которую нормальный человек и внимания-то не обратил бы. А гаишникам все это очень нравилось.

И вот они вдруг слышат какие-то далекие гудки. Кто-то прямо надрывался, но где – не очень понятно. Хотя волнение какое-то через эти гудки, конечно, передается. Они и думают: может, с их государственной машиной что-то все-таки случилось? И побежали к машине. А гудки-то все глуше и глуше. Тогда они побежали в другую сторону. Тут гудки вообще прекратились. Началось болото. А одному гаишнику вообще показалось, что темнеть стало и очень быстро. Но нет, это просто тучи над ними собрались, а потом и дождь пошел.

Вот гаишники и задумались, куда же им дальше идти-то. Ведь они на гудок неслись, не разбирая дороги. И вот болото. И никакой дороги поблизости. И ни одного нарушителя правил дорожного движения, чтобы строго спросить с него, куда им идти. Куда бы он ни послал их, они пошли бы туда в это мгновение их жизни, не задумываясь.

Что же делать? Конечно, можно было бы по рации вызвать соседей. Но ведь нет ни соседей, ни рации.

Ну, что еще они могли придумать? А еще можно было бы в свисток посвистеть. Какой хороший выход! Свистишь себе в свисток, пока кто-нибудь не остановится, и ни о чем не беспокоишься. И свисток у одного нашелся. И он посвистел в него какое-то время. Но, видимо, сам себе таким идиотом показался, что даже перестал.

А еще можно было поискать фуру, которая решила бы заночевать рядом с ними. Но нет, и фуры не оказалось. Ну, в общем, все способы выжить они перепробовали и только еще глубже в болото залезли. Если бы их кто-то в этот момент в болоте увидел, ни за что бы не поверил, что это настоящие гаишники. Сидят на кочках два обезумевших от страха мужика с корзинками, жмутся друг к другу и, скорее всего, заплачут сейчас.

Так они довольно долго просидели, пока и в самом деле темнеть не стало. Тогда один гаишник другому и говорит:

– А пойдем куда глаза глядят! Помирать – так с музыкой!

– Давай! – отвечает тот. – Только не в болото. Потому что ему на самом деле умирать не очень хотелось. Для чего-то ведь он жил до сих пор. Искал, наверное, какой-то свой путь и был уверен, что такой существует, а то, что он делает на службе, – временное, наносное и противозаконное.

Так они шли и шли куда глаза глядят, а потом упали без сил и уснули. Но не тем, не вечным сном могилы, а сном праведников, не совершивших за целую, можно сказать, смену ни одного уголовного преступления, то есть ни разу не взяв взятки. Проснулись, огляделись – какой-то вроде просвет впереди. И вот они вышли из леса ранним утром, когда рассвело и когда здравомыслящие грибники в этот лес только-только заходят. Вышли и рады, разумеется, до смерти.

Но радость их, как это принято говорить, оказалась преждевременной. Ведь они потом добрались до своей машины. И тут все окончательно прояснилось. Ведь почему тот гудок раздавался? Гаишники умудрились так машину поставить между двух деревьев, что перегородили единственную в этих местах лесную дорогу. Собственно, по этой дороге они в лес и приехали. На дороге они ее и оставили. А где же еще-то? Сделали они это не умышленно, а потому, что были настоящими профессионалами. Никак ее уже нельзя было объехать.