Лариса Васильева - Змея в конверте

Аромат здесь был таким сильным, насыщенным, что девушка чуть не задохнулась. К тому же дышать мешал колпак. Сейчас сквозь прорези маски она видела только темные своды пещеры по которым мелькали размытые, нечеткие тени от колеблющегося пламени свечей. До сих пор она ни слова не произнесла, язык не слушался ее. Кто-то, стоя над нею чем-то капнул на живот, и стал быстро растирать мазь по ее телу: по животу, груди, ногам потом его руки скользнули прямо туда, внутрь. Это было непередаваемо: стыдно от того, что ее самых интимных мест касается кто-то незнакомый, скрытый под маской, и в то же время невероятно сладостно. Она застонала и подалась вслед за рукой, но он быстро отстранился. Все вышли. Ольга осталась одна. Если бы ее руки не были пристегнуты, она в нетерпении стала бы ласкать себя сама. Но могла только извиваться на своем ложе, задыхаясь от благовоний и желания. Сквозь туман в голове пробилась мысль — когда же принесут его, как долго… Воздух был таким спертым, тяжелым, ей становилось все труднее дышать, казалось сердце выскочит из груди. Еще минута — и она потеряет сознание… Пещера осветилась на мгновение — видно приподняли занавес. Она поняла, что внесли того обнаженного человека. И тут же почувствовала тяжесть его тела — его положили прямо на нее. Наверно, сопровождающие еще не вышли, а он уже овладел ею… Первый миг показался ей почему-то очень болезненным, наверно, это действие той мази, а потом она испытала наслаждение…

Она хотела целовать и обнимать его. И он как почувствовал, сдернул с себя и с нее колпаки, это точно был Макс.

— Руки, — между его поцелуями проговорила она, — руки развяжи…

— Подожди, я должен поставить свое тавро.

— Что?! Как лошади?! Прижечь? Опять?

— Да, тихо, тихо, лежи. Так было нужно, чтобы заставить твой организм работать по-другому. А теперь я хочу отметить тебя, чтобы все знали, что ты моя.

Он зачерпнул из миски белую тягучую мазь, и стал обволакивать все ее тело вонючей гадостью.

— Что ты делаешь?

— Это чтобы ты снова меня захотела…

— Я и так хочу… Меня уже мазали.

— Я знаю, лежи. Сейчас ты должна сама себе поставить тавро. Лежи.

Ольга огляделась. В небольшой пещере, освещенной масляным светильником, на небольшом возвышении в большой глиняной миске тлели угли, это от жаровни шел такой аромат. На углях лежал какой-то предмет с длинной ручкой.

— Я должна себя прижечь?! Нет, нет, я боюсь.

— Это быстро. Ты ведь хочешь меня? Или я больше не коснусь тебя.

Он достал опасную бритву и наклонился над нею.

— А-а!

— Ты что кричишь? — удивился Макс. — Я выбрею твой лобок, чуть-чуть, маленький пятачок для моей метки.

— Зачем?

— Это знак, что ты принадлежишь богу любви, ты его жрица, я выбрал тебя.

— Ты бог? — заплетающимся языком спрашивала она.

— Да, я его посланник. Ты же знаешь, любовь жестока, я хочу, чтобы ты кричала от боли и все равно хотела меня.

— Я хочу, хочу. Зачем метка? — Ольга говорила лихорадочно, как в бреду.

Густой спертый воздух пещеры продолжал действовать как наркотик. Она не понимала, для чего нужно прижигать ее, ужасно боялась и хотела только одного: чтобы он снова ласкал ее. Мазь начинала действовать и во много раз усиливала желание. И когда Макс развязал ей руки и сунул дымящаяся тавро, она готова была прожечь себя насквозь, лишь бы он опять приник к ней.

— Куда? Куда? — быстро спросила она, приподнимаясь.

Он направил тавро и она сделала это. Если бы он вовремя не отбросил тавро, она бы искалечила себя. Новопосвященная жрица закричала, упала навзничь, бог любви впитывал ее стоны боли и страсти. Он опять мазнул чем-то прохладным по ожогу, и через минуту она забыла о боли и хотела только одного, чтобы он дольше любил ее.

…Ольга очнулась, удивленно оглядела темные своды пещеры. Почувствовала боль в ступнях и внизу живота, невольно застонала. Тут же рядом зашевелился человек, это был Макс. Он поднялся, достал из ниши какую-то склянку.

— Сейчас все заживет, — плеснул немного жидкости на ожог на лобке, потом себе на ладонь, смазал ее ступни, потом хотел смазать и ее промежность, но Ольга отдернулась со страхом.

— Нет, не касайся меня, — наркотик переставал действовать.

— Чудачка, сейчас все пройдет. — Он провел там влажной прохладной рукой.

Она содрогнулась:

— Не трогай меня, не смей!

— О! Уже так? Лежи, не трону я тебя, не волнуйся.

— Я пойду. — Ольга поднялась, осторожно пробуя наступить на обожженные ступни, заметила рубаху и потянулась к ней.

Действие наркотика еще не прошло окончательно, она нетвердо держалась на ногах и не совсем понимала, что с нею произошло. Выскользнула из пещеры, было уже совсем темно. Костер на поляне погас, ветер стих. Быстро побежала через площадку, услышала за спиной шорох, оглянулась: кто-то приподнял занавес и скользнул внутрь. Слабый свет лампады на миг осветил женскую обнаженную фигуру.

Ольга добежала до тропинки, сообразила что нельзя показаться своим в таком наряде, вспомнила о своих вещах, каким-то чудом нашла их, быстро сбросила рубаху, натянула джинсы, кое-как попала ногами в кроссовки и тут ее кто-то схватил за руку. Она повернулась: в темноте разглядела бородатое лицо, смутно знакомое. Это был тот мужик Захар, который вел их в деревню. Тот, что помоложе, который ударил Андрея.

— Я так и знал. Что, понравились наши игры? Это ты вчера у скалы с пацаном подглядывала? Что же ты в кустах сидела, надо было бы со всеми, на поляне. Я бы тогда тебя хорошо обработал… Ну и сейчас еще не поздно…

— Пустите, — Ольга пыталась вырвать руку.

Держа ее одной рукой, другой мужик провел по груди:

— Я сразу понял, на ощупь: это не наши сиськи, я всех своих девок помню. Это я тебя там ласкал, чуял, тебе понравилось. А и тут сейчас, наедине, не хуже будет. Что ты ерепенишься, уже, небось, сама-то хочешь. После поляны трудно успокоиться, а уж Макс и вовсе заводит, хотя и поил успокоительным, да?

Он уже громко сопел, пытался расстегнуть на ней джинсы.

— Подождите, сейчас, я сама, — она отстранилась, мужик ждал. — Сейчас, сейчас…

И со всей силы, как ее когда-то учил знакомый каратист, шарахнула коленом по самому чувствительному месту. Мужик взвыл и скрутился. Ольга кинулась прочь.

У двери в избу натянула футболку и присела чтобы успокоиться на широкий порог, вроде сидела не долго, только отдышалась, а не заметила, как заснула. Проснулась от холода, ноги затекли. Оля с трудом встала, вошла в избу. Женя с Андреем лежали вместе на топчане, они проснулись от стука двери, зашевелились.

— Ты где была?

— Здесь, на пороге заснула…

— А почему не зашла? — Андрей подозрительно всматривался в нее.

— Так…

Женя и Андрей смущенно переглянулись, решили, что Оля тактично не хотела им мешать. Оля прилегла на кровать Андрея, вспомнила приснившийся ей на пороге странный сон и вновь заснула.