Антон Тарасов - Подводные камни

Марина пятилась назад, а Волков все приближался к ней, стараясь взять за руку, чтобы обнять и успокоить.

— Я сказала, не подходите ко мне! Мне все равно, что вы себе придумали. Мы разные люди. Может, вам я и нравлюсь. Я нравлюсь всем мужчинам, но им нужно от меня только одно. Вы тоже такой, точно такой же, как и все остальные, — Марина посмотрела в глаза Волкову. Он стоял рядом и, как и она, готов был заплакать. Он протягивал руку, пытаясь взять ее руку. Она чувствовала его тепло.

«Нет, этого всего не может быть! Не со мной!»

— Мариночка, простите меня… — начал Волков и снова попытался прижать Марину к себе.

— Отвалите от меня и уберите свои руки, а то я закричу!

Марина открыла рот, чтобы закричать, но из нее вырвался только испуганный стон — она теряла равновесие. Балкон заканчивался низким деревянным парапетом. Марина не заметила, как ее ноги уткнулись в него. Она смотрела в глаза Волкову — посмотреть вниз, оглядеться для нее было равносильно проигрышу, тому, что она чего-то стыдится. А это не так, ей стыдиться нечего.

— Мы будем счастливы, Мариночка, вы мне очень нравитесь, мы все забудем и начнем сначала, — прошептал Волков.

Его взгляд был скован взглядом Марины, и он тоже не видел — ни низкой деревянной ограды балкона, ни то, что они стоят на самом краю, ни того, что Марина слегка пошатывается, теряя равновесие, и поэтому беспомощно машет руками. В их схватке — патологическая алчность и равнодушие против денег — взяла ничья. А Марине жизненно необходима была победа. По-другому она не умела.

Их держал взгляд. Но Марина становилась все дальше и дальше. Доли секунды, растянувшиеся если не на вечность, то уж точно на такой период, за который можно что-то понять, но уже невозможно ничего исправить. Это было сиюминутное замешательство. Когда до Волкова дошло, что Марина падает, было уже поздно.

Она лежала на земле и смотрела на него. Два металлических штыря торчали из ее тела — один пробил шею, другой правое плечо. Это были те самые металлические колья ограды цветника, который при помощи Михаила Марина соорудила своими же руками. Зелень цветов, люпинов и хризантем обнимала ее лицо, тело. Запоздавшие со сбором нектара шмели продолжали беззаботно кружить вокруг и жужжать.

Они были вдвоем и совсем близко, смотрели друг на друга, но этот взгляд они дарили друг другу в последний раз. Словно зная это, они старались запомнить друг друга как можно лучше.

Марина шевельнулась и теперь смотрела в небо. Перед ее глазами проплыли Волков, Вика, Виталик, сидящий за рулем своей машины, Бадри в смокинге, бабушка, отчитывающая за позднее возвращение, плачущая мама, молчаливый отец, погруженный в свои мысли. Любимое в детстве место — полузаброшенная площадка с ржавыми скрипучими качелями во дворе за Обводным каналом.

А потом она увидела зиму, снег, тихо ложащийся на землю крупными хлопьями, сумрак, замерзшую Фонтанку. Ощутила обжигающий холод гранита. Это было последнее, что она смогла различить.