Отто Штайгер - Держите вора

Петер молчит. Ему не хватает краски. Он приносит бидон, наливает ее в банку, разбавляет, помешивает.

Карин не может понять, почему вдруг воцарилось молчание — из-за того, что все внимание Петера сосредоточено на разбавлении краски, или просто потому, что он не хочет продолжить свой рассказ, намеренно оборвав его на фразе: «…перевернуло все иа свете».

— И что же перевернуло все на свете? — допытывается Карин.

Петер не спешит с ответом. И, лишь забравшись на верхнюю ступеньку стремянки, продолжает:

— Все. Абсолютно все. Лично для меня.

— Что значит «все»?

— Если взглянуть со стороны, — говорит Петер, — то почти ничего. Но во мне, во мне изменилось многое. С тех пор я уже сто раз спрашивал себя, как бы все сложилось, если бы в тот момент полицейский не произнес этой фразы: «Знаете что. Ловите-ка его сами! Если вам так важно его задержать».

— Я будто сразу повзрослел на несколько лет с того момента, как полицейский завел свой мотороллер и, все еще раздосадованный, добавил: «Ловите-ка его сами. У вас есть на то время. Деньги-то в конце концов ваши».

«Ловите его сами». Это не то же самое, что присутствовать при его задержании и наблюдать, как все происходит, хотя и это явилось бы для нас значительным событием. Нет. «Ловите его сами». Фактически полицейский дал нам разрешение, и не только разрешение, но и почти приказ! «Ловите его сами» — это означало: идите в горы, добирайтесь до теллибоденской хижины, хватайте итальянца. Потом тащите его в Зас-Альмагель. По сути, перед нами была поставлена задача. Нет, не задача. Приятная затея, чтобы порадовать нас и позабавить, чего мы никогда не испытывали в жизни и, наверно, никогда больше не испытаем. Видимо, в тот момент ни один из нас даже не верил в возможность такой затеи.

И Штрассер тоже. В ответ он произнес всего лишь:

«Ну да. Если бы только это было возможно».

«А почему бы нет?» — спросил полицейский.

Штрассер все еще медлил:

«Не знаю, получится ли что из этого. Ведь тут целый класс».

Теперь мы словно сбросили с себя оцепенение и громко повторяли:

«Конечно, получится! Почему же не получится?»

«Вы это серьезно?» — спросил Штрассер полицейского.

«Разумеется. Если вы сейчас, не теряя времени даром, отправитесь в путь, около шести доберетесь до Теллибодена. Здоровая смена обстановки для молодых, крепких ребят».

«А если мы его не найдем?»

«Тоже не беда, — прокричали мы, — все равно получим от этого удовольствие».

Полицейский сказал:

«Хижину найти не трудно. Ее видно издалека. А в ней Каневари. Когда возьмете его, доставите в город. Ко мне. И я еще скажу ему пару крепких слов».

«Тогда придется переночевать там, в горах», — заметил Штрассер.

«Ясное дело. Ночевать будете в горах. Но ведь в хижине тепло. И она хорошо оборудована. Только не забудьте взять с собой спальные мешки и, конечно, что-нибудь поесть».

«Ну, что вы на это скажете?» — спросил Штрассер.

Изложенный план был воспринят всеми с воодушевлением. Это грандиозно, кричали мы. Наконец что-то новое. Поймаем вора и отнимем у него свои деньги. Штрассер, с восхищением наблюдавший за нами, заметил:

«Не очень это опасно? А если он будет сопротивляться. Ведь и это надо предусмотреть».

«Только не упустите время. Нельзя дать ему опомниться. При задержании главное — внезапность».

«Как, рискнем?» — спросил Штрассер. По нему было видно, что и он за. Господин учитель тоже был в предчувствии удовольствия.

Только у госпожи Штрассер было задумчивое лицо. Операция казалась ей связанной с риском. Это для кого угодно, только не для таких, как мы.

«Им ведь еще нет даже шестнадцати, — сказала она. — Случись что-нибудь, отвечать придется тебе».

«А что может случиться?» — спросили мы.

«Я откуда знаю? А если он вооружен? Револьвер или что-нибудь в этом роде? Ведь преступники почти всегда вооружены. И вдруг он выстрелит?»

Мы только рассмеялись в ответ. Рассмеялся и полицейский.

«Оружия у него наверняка нет, — сказал он. — Разве что перочинный нож. Я ведь говорю, его надо застать врасплох».

«Я понимаю твои сомнения, — сказал Штрассер, обращаясь к жене. — Но с другой стороны, ребята приобретут необходимый опыт. А то они знают об этом только из книг. Пусть сами попробуют, пусть сами примут участие в задержании преступника и передаче его в руки полиции».

Упоминание об опыте прозвучало для нас весьма торжественно и значимо. Так говорят именно учителя. Для нас же это было щекочущим нервы развлечением. Нам хотелось поймать Каневари и отнять у него свои деньги. В конце концов госпожа Штрассер сдалась, убедившись в том, что ее муж полон решимости осуществить этот план. Полицейский, восседая на своем мотороллере, смотрел на нас с нескрываемым восхищением. Вот ведь при упоминании «городские дети» всегда морщат нос. А, глядя на нас, ничего предосудительного не скажешь. Благоразумие, трезвость в суждениях. И хотя там, внизу, уже черт-те что творится в его отсутствие, он готов пожертвовать еще четвертью часа, чтобы объяснить маршрут и дать несколько полезных советов. Мы все вместе снова зашли в дом и уселись за столом и на полу. Полицейский детально объяснил место расположения хижины. Всю дорогу тянутся низкорослые кедровые леса, поэтому нет особой необходимости продвигаться крадучись, как индейцы.

«А может он переночевать в другой хижине?» — спросил Штрассер.

«Может, — ответил полицейский. — Только не станет. Потому что это — лучшая хижина на всем пути отсюда до самой границы. Ему даже во сне не приснится, что его кто-то станет преследовать. Потому он и старается забраться поглубже и повыше в горы. На маршруте между Маттмарком и Теллибоденом только три хижины, в которых можно переночевать. Две на левостороннем маршруте, одна — на правостороннем. Вы их проверите мимоходом. Лучше всего вам разделиться на две группы. Одна пойдет по левому берегу Фиспы, другая — по правому. Так что ему ни за что не удастся от вас улизнуть».

Приготовления начались сразу, как только полицейский уехал.

«Кто хотел бы остаться дома?» — спросил Штрассер.

Таких, естественно, не нашлось, но госпожа Штрассер сказала:

«Пусть Петер останется, у него еще не прошел глаз».

Глаз у меня еще болел, но не настолько, чтобы не пойти вместе с ребятами в горы.

«Хочу вместе со всеми», — сказал я. Штрассер меня поддержал.

«Мы разделимся на две группы, — сказал он. — Одну поведу я, другую — Сильвио. Общее руководство буду осуществлять я».

«Я не хочу», — резко ответил Сильвио.

«Что так?»

«Просто не хочу».

Я знал, почему он не хочет, но остальные, наверно, не знали.

«Ты что, вообще не хочешь идти с нами?» — спросил Штрассер.

«Хочу, но не желаю быть старшим».