Ричард Рив - Чрезвычайное положение

Действие этого романа происходит в Кейптауне и его окрестностях с 28 по 30 марта 1960 года. В своем введении я даю краткое изложение событий. Я начинаю с того момента, когда Панафриканистский конгресс постановил развернуть 21 марта кампанию борьбы против законов о пропусках; роман кончается объявлением чрезвычайного положения после расстрелов в Шарпевиле и Ланге, которые потрясли совесть всего мира. Насколько мне известно, нет ни одной печатной работы, посвященной этому важному и драматическому периоду в истории Южной Африки; поэтому мне пришлось опираться лишь на материалы, заимствованные из газет того периода. Во всяком случае, я старался быть предельно точным в описаниях. При всей своей важности события после 30 марта выходят за рамки моего рассказа. Объявление чрезвычайного положения — для меня лишь повод сосредоточить внимание на определенных образах.

Ричард Рив

1963

В пятницу 18 марта 1960 года Мангализо Роберт Собукве, младший ассистент кафедры лингвистики Витватерорапдского университета, он же президент Панафриканистского конгресса, проводил пресс-конференцию в Йоханнесбурге. Он уверенно наметил план кампании борьбы против пропусков. Кампания эта должна была вестись настойчиво, организованно и без применения насилия; ее предполагалось начать в понедельник 21 марта. на все время проведения кампании объявлялась всеобщая забастовка. Африканцев призывали оставлять пропуска дома и собираться у полицейских участков во главе с местными панафриканистскими лидерами. «У нас нет пропусков, — должны были заявлять они. — И мы больше не будем носить с собой пропуска. Миллионы наших соотечественников арестованы на основании законов о пропусках, арестуйте заодно и нас всех». Кампанию намечено было продолжать до полного удовлетворения требований.

Панафриканистский конгресс предложил Африканскому национальному конгрессу (от которого он в свое время откололся) и либеральной партии «принять участие в кампании и творить историю». Затем Панафриканистский конгресс направил письмо полицейскому комиссару, извещая его о начале кампании и прося содействия в предотвращении насилия. Была напечатана листовка: «Если кого-нибудь из прохожих арестуют за неимением пропуска, немедленно останавливайтесь и сообщайте полиции, что у вас также нет пропусков. Требуйте, чтобы арестовали вас всех. Отправляйтесь в тюрьму под таким лозунгом: «Мы не будем платить ни залога, ни штрафа и заранее отказываемся от защиты в суде». Добивайтесь, чтобы на первом этапе борьбы все отправлялись в тюрьму».

И вот забрезжил рассвет, наступил понедельник. Все напряженно ждали, оставят ли руководители ПАК свои пропуска дома и будут ли требовать, чтобы их арестовали, и все хотели удостовериться, какая поддержка будет оказана кампании. В шесть часов утра Собукве с другими лидерами — среди них Ндзиба, Нгендане, Ньоазе и шестьдесят их приверженцев — подошли к орландскому полицейскому участку и заявили, что у них нет пропусков. Немного погодя их арестовали, и к вечеру они уже сидели за прочными тюремными стенами.

В локации Бофелонг, в Трансваале, никто не вышел на работу. Толпе, собравшейся возле полицейского участка, велели разойтись; это привело к стычке. Сперва полицейские действовали дубинкам «и прикладами, затем стали бросать бомбы со слезоточивым газом. Когда толпа рассеялась, на дороге остался мертвый юноша девятнадцати лет. Три броневика въехали в Бофелонг. В небе ревели четыре бомбардировщика. В Вереннгинге началась всеобщая забастовка, и Искор принужден был отложить все операции. Весь Эватон бастовал. В Порт-Элизабет броневики-«сарацины» патрулировали район Нью-Брайтон.

Площадь перед полицейским участком в Шарпевиле напоминала поле сражения. Было убито шестьдесят девять человек, среди них восемь женщин и десять детей, ранено сто восемьдесят, из них тридцать одна женщина и девятнадцать детей. Машины скорой помощи подвозили столько раненых, что в веренигингской больнице для них уже не было места; некоторых перевязывали прямо на лужайке, у входа. Очевидцы утверждали, что полиция стреляла из-за проволочного заграждения. Полицейские оправдывались, заявляя, будто в них швыряли камнями и стреляли. Трое из них получили легкие ранения. Закрыв лицо руками, женщины оплакивали убитых родственников. Едва весть о случившемся разнеслась по городу, Шарпевиль забурлил, и туда было срочно подброшено несколько «сарацинов».

А за тысячу миль оттуда, в Ньянге, возле Кейптауна, в шесть часов утра началась демонстрация; пройдя три мили, участники приблизились к филипийскому полицейскому участку. Представители толпы заявили: у них нет при себе пропусков, и они хотят, чтобы их арестовали. Имена демонстрантов были записаны, их предупредили, что в следующий вторник они должны предстать перед судом в Винберге. Но никого не арестовали.

Неподалеку, в локации Ланга, рабочие не добивались ареста. Но рано утром возле дома, где квартиры сдаются лишь холостякам, собралась большая толпа, и в шесть часов около шести тысяч человек откликнулись на призыв ПАК открыть митинг. Митинг был запрещен по закону «О мятежных сборищах». Полиция стала разгонять собравшихся дубинками и открыла огонь. Трое африканцев было убито; остальные оказали сопротивление. Они забросали полицейских камнями и подожгли несколько зданий. Бюро по найму рабочей силы, административные учреждения, библиотека, рынок и школы — все было объято пламенем. Пока над городом плясали языки огня, «сарацины» патрулировали улицы, и кое-где слышались пулеметные очереди. На помощь полиции были вызваны воинские части.

В тот же вечер АН К опубликовал заявление, в котором выражалось глубокое негодование по поводу полицейских бесчинств. В этом заявлении осуждались также разобщенные, непродуманные действия ПАК, которые, как там говорилось, могли принести лишь вред, и ослабить эффективность борьбы. АНК считал, что не может призывать к участию в этой кампании.

Всю эту неделю то там, то тут устраивались поджоги, полиция стреляла в демонстрантов и производила аресты. Африканцы не выходили на работу. В Порт-Элизабет полиция при поддержке «сарацинов» расчищала улицы и разгоняла африканцев, если они появлялись группами. В локации Уолмер более ста африканцев пели и плясали вокруг костра, сжигая свои пропуска. Внимание мировой прессы было приковано к Южной Африке, и отовсюду посыпались протесты.