Е. Шульга - Выданная замуж насильно

Обо всем этом мне потом рассказала Мина, так как сама я не помнила ничего, кроме своего падения и начала судорог. Когда я пришла в чувство, я все еще была напугана этим жутким происшествием и надеялась, что больше никогда не повторится. К несчастью, позднее это произошло вновь. Я думала, что помешалась. Было стыдно идти к врачу, потому что он стал бы расспрашивать меня, пытаясь выяснить, что же не так в моей жизни, а врач знал моих родителей и всю семью. Но он не знал, что меня силой выдавали замуж и что я боялась, как бы о родителях не подумали плохо.

Я сама вгоняла себя в стыд и унижение, не смея мечтать о помощи извне - не мусульманам этого никогда не понять. Они попросили бы о помощи профессионального медика, который поставил бы мне диагноз - психосоматическая реакция, нервный срыв, дефицит кальция и магния, прописал бы помощь психотерапевта. К сожалению, мы все еще верили в джиннов, проклятия и дьявольские чары, которые одолевают телами непокорных женщин. Тогда мой приступ еще не имел медицинского звания. Я просто была уверенна, что схожу с ума, а семья - что духи хотят заполучить мою душу.

Окружение объясняло мое состояние тем, что я обручена, но не выдана замуж. Они советовали мне впредь не входить дома покойников. Непорочная дева - легкая добыча демонов, которые обязательно пожелают овладеть ею. Говорят даже, что демон может "взять в жены" тело такой девушки.

Злые духи бывают мужского и женского рода. Люди приписывают духам то, что удобно придумать им самим. Если у человека сдали нервы и ему необходима помощь врача, говорят, что бедняга одержим. Такова наша культура. В Марокко есть психиатры, но они лечат только по-настоящему помешанных людей, которых держат в психушке. Те, кто находится в такой глубокой депрессии, не может говорить и тихо угасает, - это одержимые.

Теперь некоторые женщины корили мою мать: "Как ты ее отпустила? Как ты позволила ей поцеловать покойника в лоб?"

Мне пришлось бросить работу. Я дошла до точки. У меня началась анорексия, и я даже перестала пить, со мной случалось по две-три истерики в неделю, и я, втайне от всех, решила сходить к врачу. Причина: переутомление. Диагноз: нервный срыв.

Антидепрессанты помогли мне восстановиться очень странным образом. Я постоянно находилась под их действием, и меня больше ничто не беспокоило. Мне было уютно в моем тихом мирке - остальное меня не касалось. Я все время спала, чувствовала себя счастливой, а моя голова была одурманена - я совершенно отключилась от всего. Более того, я худела на глазах: от меня уже ничего не осталось - одна кожа да кости. Родителям я сказала, что врач назначил мне принимать витамины. Они бы ни за что не согласились с диагнозом, и я боялась, что отец отнимет мои лекарства - это волшебное зелье, высвобождавшее мой дух. Он считал все антидепрессанты наркотиками. Такой вещи, как депрессия, для него не существовало.

Я вынуждена была врать и прятать таблетки, которые помогали мне вернуть мой рассудок, но я теряла его так стремительно, что уже даже не могла ничего есть. Как-то раз у меня случился совершенно невероятный приступ истерики. Мама и папа отнесли меня в свою комнату, чтобы я отдохнула немного одна, - в эту проклятую комнату, связанную с такими унизительными воспоминаниями. Люди толпились у нас в доме - под предлогом проведать меня они приходили смотреть на умирающую женщину и хотели своими глазами удостовериться, действительно ли мной овладели злые духи. Я лежала в кровати, отчаявшаяся, несчастная, прямо напротив меня на двери висело мое свадебное платье. Многочисленные свадебные подарки расставлены вокруг, словно ожидая того знаменательного дня, когда я стану женщиной.

Я не сводила глаз с дорогущего платья. Один раз, желая покарать это платье, я как зомби вышла в кухню и достала нож, но мать заметила меня и отвела обратно в спальню. Я уже держала подвенечный наряд, готовая искромсать его на лоскутки, но она перехватила мою руку и позвала на помощь отца. Меня пытались сдержать пять или шесть человек, которые вцепились мне в руки и ноги. Я брыкалась и лягала все, до чего могла достать. Мне было нужно только одно: изорвать это чертово платье в клочья. Я хотела его смерти, чтобы мне больше не пришлось его видеть.

В этот день я действительно пала жертвой черной магии. Уже никто не говорил, что в меня вселились демоны, - теперь решили, что на меня наложили проклятие. Проклятия занимают важное место в нашей культуре, никто не сомневался в их реальности, и говорят о них только шепотом. Никто не знал, кем я была проклята, но теперь меня нужно было отдать в руки экзорциста, который был властен отвести от меня злые чары. Кто накладывает на людей проклятия? Это может быть свекровь, которая хочет избавиться от неугодной невестки, служанка, которая хочет выйти замуж за своего хозяина, - да кто угодно. Проклясть может любой.

В моем случае некого было даже заподозрить. Но для всех стало очевидно: настоящей Лейлы больше не существует. Я не могла контролировать свое тело и разум - ими управлял дьявол.

Тем временем мое вовремя спасенное платье спрятали в безопасное место, и я, в конце концов, успокоилась и забылась тяжким сном. Мать рассказала мне, что за ночь я просыпалась несколько раз, и она застала меня выбирающейся на балкон. К счастью, мать постоянно следила за мной. Отец запер балкон, и после этого меня держали под присмотром.

Именно тогда отец, роясь в моих вещах, нашел таблетки. Он позвонил врачу и тот серьезно сказал:

- Месье, у вашей дочери пик серьезного нервного срыва. Ей необходимо принимать эти препараты.

- Никогда! Это наркотики! Моя дочь никогда не станет глотать эту дрянь!

Врач ничего не мог с этим поделать.

Я утратила связь с реальностью и смутно различала происходящее вокруг. Казалось, что я умерла, и никто этого не замечает. Муха не могла даже смотреть сквозь стекло, все это было слишком для нее. По мере приближения свадьбы я становилась все безумнее. Мне не хватало жажды жизни и спасительной злости, я растворилась в депрессивном безумии. На следующий день у меня случился очередной приступ, но теперь под рукой не было лекарств. У меня проявилось раздвоение личности.

Все это происходило накануне роскошного свадебного торжества в Марокко. Муса приехал за нами. Родители во что бы то ни стало, хотели скрыть от него мое состояние, иначе он мог бы отменить свадьбу и отказаться от меня. Это избавило бы меня от величайшего несчастья, но на кону стояла честь семьи. Разведенная, отвергнутая - это будет занесено в толстую книгу адулов, и никто уже не сможет поклясться, что я девственница. Об этом страшно было подумать, и я плакала в тишине, никто не слышал меня.

Я прекратила всякое общение с друзьями, все реже и реже виделась с Сурией. До свадьбы я встречалась с людьми, жила. Теперь я замкнулась в себе, припадки становились чаще. Один из них спровоцировал отец. Он только попытался проявить нежность, молча обняв меня. Не знаю, о чем он думал или что хотел сказать, потому что я завопила: "Не прикасайся ко мне! Не смей прикасаться ко мне!"