Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Мне кажется, ты ей нравишься, — язвительно заметила Ирина.

— Чепуха. Она флиртует даже с фонарным столбом.

Лоренс обладал блистательным интеллектом, но сексуальные возможности его были скромными — отсюда и хронически плохая осанка. Как ни старалась, Ирина так и не смогла добиться, чтобы он стал привлекательным в глазах других женщин, что казалось ей чрезвычайно волнующим. Если бы время от времени у него появлялось желание встряхнуться, то тогда она была бы не единственной…

— Пойдем в спальню, — провозгласила Ирина, собирая тарелки.

Лоренс взял стаканы, последний глоток вина стал символом возобновления воздержания.

— Но я не видел твою новую работу!

— Ах да, я хотела тебе показать.

Наивысшим наслаждением в работе для Ирины был момент представления ее Лоренсу. Отложив посуду, оба направились в ее студию.

— Ты ведь помнишь, о чем проект? — спросила она. — «Увидеть Красный мир»? Маленький мальчик живет в мире, где все голубое. Однажды он встречается с путешественником, пришедшим из мира, где все красное, и теряет покой. Разумеется, в конце они создают Фиолетовый мир. Незамысловатая история, но для иллюстратора просто мечта. Сегодня я закончила Красный мир.

— Бог мой, эти голубые краски великолепны. Напоминают Пикассо.

— Ну, это уж слишком, — смущенно пробормотала Ирина. — Хотя было непросто получить такое множество оттенков с помощью карандаша. Сейчас модно использовать те же инструменты, что используют дети, — фломастеры, карандаши, — чтобы показать, что и они могут так нарисовать.

— Вряд ли. — Не наделенный художественными талантами Лоренс всегда с восторгом относился к мастерству других.

— Вуаля. — Ирина перевернула страницу. — Красный.

— Ого!

Сегодня что-то произошло. Манера отличалась от работ недельной давности, словно рисунок был выполнен другой рукой. Путешественник из Красного мира освободил таившиеся внутри силы. Окруженная ореолом цвета индиго с тонкой полосой розового, высокая худощавая фигура шокировала. Даже пугала.

— Ты молодец, — с чувством произнес Лоренс. — Я бы очень хотел, чтобы ты работала с писателями, равными тебе по степени одаренности.

— Текст немного давил на меня. Возможно, мне бы даже понравилась идея, если бы в нем речь шла только о цветах. Я, как ребенок, завороженно смешивала краски, и получился по-настоящему новый цвет. Но меня не покидало чувство, что этот проект получил воплощение только благодаря смешению цветов в конце.

— В смысле, будем трахаться друг с другом и получим фиолетовых детей, так?

— Приблизительно.

— Вот здесь… — Лоренс изучал плод ее сумасшедшего дня; похоже, она была чем-то одержима. — Этот рисунок заметно отличается от голубого. Другие линии, стиль… — Да, Лоренс не был критиком. — Это ненормально. Разве так должно быть? Они не смотрятся вместе.

— Возможно. Но я лучше перерисую первый, чем выброшу второй.

— Ты настоящий талант. — Он погладил ее по голове. — Мне никогда так не нарисовать.

— Ну а я ничего не смыслю в «формировании нации», так что мы квиты.

Мама была бы довольна: подготовка к уединению была проведена с точностью хореографической композиции. Однако Ирина подумывала добавить к плавным движениям вальса нечто бодрящее, похожее на ча-ча-ча.

Готовясь к этому заранее, она навела порядок в спальне. Прошлым вечером она была так возбуждена, что побросала вещи на кресло. Взглянув на них утром, изуродованно смятых, она почувствовала отвращение. Принюхавшись, ощутила исходящий от юбки стойкий запах сигарет и бросила ее в корзину с грязными вещами. Дырочку на кофте уже не починить, поэтому она отправилась в мусорное ведро. Убирать вещи было так же приятно, как долго принимать душ, очень долго, пока с водой не стекла с нее вся внутренняя грязь.

Они разделись. К счастью, обнаженные тела друг друга уже не вызывали грубую похоть, скорее приятное волнение от предстоящего наслаждения. Именно поэтому ей казалось странным желание Лоренса сразу забраться в постель. Сердце забилось сильнее. Почему тщательно обдуманное предложение, которое она собиралась озвучить, стало казаться радикальным?

— Почитаем? — предложил Лоренс.

— Н-нет. — Она уже лежала рядом. — Не стоит.

— Ладно. — Он потянулся к выключателю лампы.

— Подожди, не выключай пока свет.

— Хорошо. — На лице возникло то же возмущенное выражение, когда она попросила поцеловать ее «как следует».

— Я подумала… пока тебя не было, я много думала. Может, попробуем что-нибудь новое?

— Новое в чем?

Ирина сразу почувствовала себя глупо и пожалела, что начала этот разговор.

— Ну, ты знаешь — в сексе.

— А что тебя не устраивает в том, что было раньше?

— Ладно. Все хорошо. Все устраивает.

— Так зачем же менять? Ведь тебе нравится?

— Очень! Давай забудем. Не думай о том, что я сказала.

— Ну… а что ты хотела изменить?

— Я всего лишь подумала, может, нам попробовать что-то новое. Например, повернуться лицом друг к другу. — Все было устроено ради того, чтобы заглянуть ему в глаза, но теперь Ирина была так смущена, что не могла смотреть на Лоренса, а они ведь еще даже не приступали к сексу.

— Ты о миссионерской позе? — неуверенно спросил Лоренс.

— Возможно, если ты так ее называешь. — Грудной голос Ирины стал тонким и скрипучим.

— Но много лет назад ты сказала, что миссионерская поза неудобна для женщин, именно она стала причиной того, что женщины вообще отказываются от секса. Она не создает трения в нужном месте. Помнишь? Это твои слова.

— Да, не создает, ох — ну, ты понимаешь, мне нужно немного помогать.

— А мне, как ты понимаешь, проще оказать эту небольшую помощь сзади.

— Верно. Знаешь, давай… Все в порядке. Давай оставим все как есть.

— Но тебя что-то тревожит. Это связано с позой в сексе?

Разумеется, ее что-то тревожило. Например, то, что восемь лет не видела его лица во время близости, но произнести это вслух она не могла. Ирина видела, что разговор расстраивает Лоренса, а это последнее, чего она хотела добиться. Она мечтала дать понять, что он желанный гость, он любим, и не стремилась вызвать в нем беспокойство оттого, что все эти годы не была удовлетворена их сексуальной жизнью, но не обмолвилась ни словом. Ее сводил с ума страх этих нежелательных последствий.

— Ничего подобного, — мягко произнесла она и повернулась спиной, прижимая ягодицы к его животу. — Я так соскучилась, мне хорошо рядом с тобой.

— Не возражаешь, если я выключу свет?

В груди шевельнулось что-то…

— Конечно. Все в порядке. Выключай.

Даже в самых крепких отношениях иногда случаются вспышки, похожие на озарение. Лоренса едва ли можно винить за то, что в тот же вечер, когда Ирина не могла оторвать глаз от губ Рэмси Эктона, он испытывал жгучее желание к Бетани Андерс, и теперь оба, поджав хвост, стремились в объятия друг друга. Вероятно, это была не самая лучшая ночь для раскачивания лодки, тонкая настройка инструмента, издававшего привычную мелодию, могла подождать более подходящего момента. Кроме того, Ирине были приятны его действия. Было хорошо смотреть в стену. В темноте.