Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Вероятно, все это было из страха, что оказалась лишней, нервирующего неравенства с партнером, ощущения себя подчиненным, спешащим в полночь приготовить ужин для Великого человека. Такие мысли посещали Ирину, когда она во все глаза смотрела на Лоренса, дающего очередное интервью. Он всегда негативно относился к Соглашению, поскольку не видел успеха в данном пути развития событий. За неделю до Страстной пятницы он предсказывал, что конфликт с исполнительной властью по поводу территориальных границ заставит стороны сохранить конфронтацию на многие годы. Лоренс не любил ошибаться. Она не могла разделить его негодование по поводу освобождения заключенных. Их жертвы мертвы; так чего же еще можно хотеть добиться, удерживая преступников в тюрьме? Лоренс презирал такой тип мышления, но все же допускал, что существовала возможность заплатить меньшую цену за все эти убийства. Ирина никогда не высказалась бы о нем вслух в таком тоне, но в душе понимала, что, когда Лоренс цитирует целые абзацы соглашения, он выглядит как выскочка и всезнайка, как зубрила-отличник, у которого есть ответы на все вопросы и которого ненавидят все ученики в классе.

После нескольких ночей подобного времяпрепровождения Ирина в очередной раз решила развлечь себя просмотром программы, в которой Лоренс точно не появится, — «Бритиш оупен» на Би-би-си. К счастью или нет, но играл Рэмси Эктон. После поездки в Борнмут Лоренс все меньше уделял время снукеру и видел всего несколько матчей, в то время как Ирина сохранила интерес к этому виду спорта. После стольких проповедей о мире и вооруженных формированиях было необыкновенно приятно наблюдать за человеком, который занимается своим делом и держит при этом рот на замке. Поскольку Лоренс больше не возвращался к теме скорой встречи с Рэмси за ужином, это была единственная возможность увидеться со старым другом.

Вне всяких сомнений, Рэмси производил прекрасное впечатление. Она никогда не пожалеет, что не поцеловалась с ним в день его рождения, но сейчас, наблюдая за его серией из ста тридцати двух очков, вновь почувствовала благодарность за такое искушение. С восхищающей грацией и ловкостью он отправлял в лузу длинные шары, исполнял дуплеты и ловко забивал один из двух соприкасающихся шаров. Несмотря на безупречное исполнение, в поведении Рэмси что-то неуловимо изменилось — стремление выстоять превосходило желание преодолеть, такое мужество нередко увидишь на похоронах, — и это напомнило ей Лоренса в бытность их жизни на Сто четвертой улице. Рэмси выглядел таким ранимым, что у нее появилось желание потянуться к нему и прижаться к виску. Лоренс еще не вернулся, и, хоть все выглядело очень глупо, она опустилась на колени перед телевизором и прижалась щекой к экрану.

Услышав шаги Лоренса, она отпрянула.

— Хотела вытереть пыль! — воскликнула она, проводя по поверхности рукавом рубашки.

— Это Рэмси.

— А, знаешь, ведь и правда! — слишком весело произнесла она.

— Только не говори мне, что видела на экране парня, с которым регулярно ужинаешь с 1992 года, и не узнала его.

— Ну да, сейчас, когда я пригляделась внимательно, я его узнаю…

— Можешь больше не приглядываться. Я записал интервью для «Ньюснайт» и хочу посмотреть.

Не спрашивая разрешения, Лоренс взял пульт и переключил канал. Ирина опустила голову. Конечно, она старалась быть в курсе последних новостей, но сегодня перспектива просмотра программы казалась ей скучной до оскомины. Она вовсе не хотела, чтобы фраза прозвучала сардонически, когда произнесла:

— Но мне неинтересны новости , мне интересен снукер.

К началу мая Ирина наконец убедила всезнающего Лоренса согласиться принять участие в дебатах в субботней программе. Во время их прогулок в Корнуолле на Рождество она с беспокойством поглядывала на него, удивляясь его молчанию по поводу предстоящей поездки в Россию. Теперь же, по прошествии шести месяцев, она немного расслабилась. Раздраженно поглядывая на Букингемский дворец (странно, около входа до сих пор лежат цветы, принесенные в память о Диане), она пришла к выводу, что поездку, скорее всего, отменили. К сожалению, им пришлось сократить ее любимый маршрут прогулки, в который входил Гайд-парк и Кенсингтонские сады, поскольку Лоренсу потребовался туалет. Он сказал, что «может прямо здесь наложить кучу», — отвратительное, вульгарное выражение заставило Ирину поежиться. Он был откровенно рад возможности скрыться.

Когда они вернулись домой, Ирина вспомнила, что ей необходимо купить некоторые продукты к ужину, и предложила сходить в «Теско», находящийся в десяти минутах.

— Хорошо, — согласился Лоренс, — тогда буду ждать тебя дома.

— Может, пойдем вместе? — Хоть ее руки и не были такими рельефными, как у Бетани , но она вполне могла донести сама пакеты с продуктами.

— Ненавижу магазины, ты же знаешь.

— Но это была не моя идея — устроить праздничный ужин. Считаешь себя выше этого? По-твоему, магазины удел женщин?

— Я бы сказал, это разделение труда. Так вернее.

— Никакого разделения. Мы ведь пара. И мне одной будет скучно.

Нахмурившись, Лоренс согласился составить ей компанию. Когда они вышли на площадь Слон и замок, украшенную фигурой огромного слона, словно выплывшего из галлюцинаций алкоголика, Лоренс ускорил шаг и попытался оторваться от нее. Торговый центр производил столь угнетающее впечатление, что с его крыши, казалось, ежедневно должны бросаться вниз десятки покупателей.

Когда она догнала Лоренса в «Теско», он разбирался с тележками для покупок. Не имевший опыта хождения по магазинам в этой стране, он не понимал, что для того, чтобы получить тележку, необходимо опустить в автомат один фунт.

— Что приготовить на ужин? — спросила Ирина, проделав манипуляцию с монеткой.

Для мужчин некомпетентность своего рода гамбит: «Я не могу, давай ты».

— Все, что ты готовишь, восхитительно, Ирина, — нервно ответил он. — Делай что хочешь.

Лоренс считал, что в отношениях с пищей его задача — ее есть. Разделение труда.

Ирина предложила:

— Может, курицу «кунг пао»?

— Отлично, — кивнул Лоренс.

Карт-бланш в выборе блюд давал ей силу и ощущение власти, но она казалась добытой незаслуженно легко, когда получена без борьбы.

Лавируя между покупателями, Ирина выбрала перец чили, куриные бедра, множество разных овощей, кроме того, сыр, молоко, ветчину, хлеб и горчицу «колман». Она все время теряла из виду Лоренса, застревавшего в проходах и не желавшего просить разрешения пройти. Делать покупки с Лоренсом всегда было сложнее, чем без него.

— Что это такое? — произнес он, указывая на внушительную горку продуктов.