Нэнси-Гэй Ротстейн - Бьющееся стекло

Пусть лучше он узнает побольше и о ней, и ее отце с матерью. И незачем скрывать их воззрения, их систему ценностей, их претензии на исключительность. Джорджу придется объективно оценить услышанное, попытаться самому уяснить для себя ее внутренний мир и ее социальный статус. Точно так же, как и она должна будет попытаться дать верную оценку его личности.

Было уже далеко за полночь, когда Джордж лихо подрулил на мотоцикле к парковочной площадке «Карлтона». Консьерж в белой куртке и брюках тут же сбежал вниз по ступенькам.

— Нет! Нет! — восклицал он и, не будучи уверен, что его английский понятен, для пущей убедительности водил из стороны в сторону указательным пальцем и мотал головой так яростно, словно появление мотоцикла на стоянке явилось для него личным оскорблением. — Будь вы знаменитой кинозвездой… — Диди приметила, что в глазах Джорджа вспыхнул огонек надежды на положительное решение, но консьерж непреклонно закончил… — даже тогда — нет! Может быть, мсье позволит швейцару отогнать его… машину и поставить позади отеля?

Швейцар, о котором шла речь, находился здесь же. По-английски он, видимо, не знал ни слова, но кривился и жестикулировал столь выразительно, что вполне мог считать себя полноправным участником разговора.

Джордж с готовностью отдал швейцару ключи от вызвавшего такое возмущение мотоцикла и как ни в чем не бывало поднялся следом за Диди по трем мраморным ступеням, прошел между колоннами атриума к вращающейся двери и вступил в наполненное теплым и влажным воздухом фойе. Он был одет в розовую трикотажную рубашку с короткими рукавами и плотные хлопчатобумажные брюки — совсем не так, как одевались постояльцы отелей такого класса. Но хотя все служащие от консьержей, клерков, ведущих регистрацию, и ночных портье до носильщиков и мальчишек-рассыльных провожали его презрительными взглядами, он проследовал мимо них к лифту с невозмутимым видом человека, привыкшего проводить здесь каждое лето.

Он проводил ее до самого номера, куда из снабженного кондиционером коридора вел вход, отдельный от входа в апартаменты родителей, и уже перед двойными дверьми с розовой тесьмой непринужденно сказал:

— Ну, до завтра. Встретимся там же, на пляже.

Диди ничего не возразила, и их встречи стали постоянными. Не возражала она и против того, что отец стал регулярно приглашать Джорджа отобедать с ними в Ла Резерв Болье и других райских уголках для гурманов, куда частенько наведывался. Скоро Джордж уже играл за счет ее отца в казино, и это воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

Общество этого жизнерадостного и остроумного человека стало для Айнов одним из удовольствий, которые доставляли им Канны, а отказываться от удовольствий они не собирались.

В результате Джордж, высказывавший раньше намерение уехать из Канн через неделю, остался там до конца их пребывания. В день перед предполагаемым отъездом он неожиданно заявил на пляже Диди и ее родителям, что на Лазурном Берегу осталось еще немало мест, которые стоит посмотреть, мест, о которых он прочел в своем путеводителе и которые хотел бы показать Диди.

В тот же самый день Диди услышала, как он обсуждает с ее отцом возможные варианты своей будущей карьеры. Джордж кратко охарактеризовал все имеющиеся возможности и попросил мистера Айна помочь ему советом.

— Мне предложили работу по руководству предвыборным штабом Джо Брэдли. Возможно, вы о нем слышали. Он избирался в парламент четыре раза подряд.

— Еще бы не слышать. Не только слышал, но и вложил немалые деньги в то, чтобы он сохранил свое место. С его избирательным округом у меня связаны далеко идущие планы. Он тертый калач, и ты можешь рассчитывать, что, работая на него, поднаберешься полезного опыта.

— Это точь-в-точь совпадает с моим мнением. Он высказался в мою пользу еще в тот раз, когда я впервые выдвинул свою кандидатуру для участия в молодежном съезде. Вокруг мест делегатов разгорелась нешуточная борьба, и я никогда не забуду, что он для меня сделал. Можно сказать, что мистер Брэдли был моим неформальным наставником… Вот почему мне трудно отказаться от подобного предложения, тем более что он лично позвонил мне в Стэнфорд и попросил помочь в проведении нынешней кампании.

— Со мной Брэдли всегда вел дела по-честному. Он хороший человек. Не понимаю, почему ты не хватаешься за эту работу.

— Но если я приму его предложение, сэр, мне придется переехать в Торонто. То есть на два-три года оказаться в отдалении от Оттавы, от того центра, где делается политика. Да и родители мои живут в столице. Они уже стареют, и мне хотелось бы быть к ним поближе.

— Ну а как насчет других перспектив?

— Как раз накануне отъезда в Европу мне предложили должность помощника министра по делам малого бизнеса. Конечно, это министерство далеко не самое важное в кабинете, но зато должность весьма ответственная. Приняв ее, я сразу окажусь в центре политической жизни, смогу завести знакомства с влиятельными лицами. Говорят, это редкостная возможность. И превосходная стартовая позиция для того, чтобы в будущем баллотироваться в парламент.

— Звучит разумно. Мне нравятся люди, понимающие, как работает система. — Казалось, что на отца Диди произвели впечатление открывающиеся перед молодым человеком перспективы. Кроме того, он был польщен оказанным доверием, ведь Джордж просил его совета относительно того, что сам Айн считал самым важным в жизни мужчины. — Тебе предстоит нелегкий выбор, Джордж, но никто не может принять решение за тебя. Однако в любом случае я вижу, что ты на верном пути. Определенно на верном пути.

А позднее, уже у себя в номере, Стэнли Айн откровенно сказал жене и дочери:

— У Джорджа есть голова на плечах, он из тех парней, которые знают, откуда на хлебе берется масло. Попомните мои слова, этот малый далеко пойдет.

Спустя несколько дней, Джордж попросил — и, разумеется, получил — разрешение свозить Диди в соседнее княжество Монако. На сей раз и он, и она оделись настолько нарядно, насколько позволяла предстоящая часовая поездка на мотоцикле: в затрапезном виде их могли бы не пустить во всемирно известное казино.

Сначала они ехали по шоссе, проложенному вдоль побережья, а потом, следуя указателю, свернули на дорогу, ведущую к горному перевалу. Мотоцикл поднимался по серпантину выше и выше, и с каждым новым витком взору Диди открывался еще более великолепный вид, напоминавший ландшафты на почтовых открытках. С высоты примостившиеся вдоль берега моря рыбацкие деревушки выглядели петляющей лентой волшебных огоньков. Любуясь ими, Диди вспоминала, как в детстве, держа в руке зажженную бенгальскую свечу, завороженно смотрела на разлетающиеся серебристые искры.