Терри Сазерн - Снимаем порно

— Эй, вода, конечно же, выглядит холодной! — с хриплым криком изрыгнул Сид.

Он (улыбаясь): «Мы немного развлечемся с тобой, сестренка — теперь я знаю, как тебе это нравится!» Быстрый переход кадра на спальню, где он набрасывается на нее в том же старом дурацком «чудо-кадре».

Б. был раздражен потерей времени.

— Как можно заставлять привлекательную девушку выглядеть столь скверно? — Сид прикинулся, что не понимает.

— Привлекательную? Ты хочешь эту девку — так получи ее. Эй, Эдди! — Крик был адресован реальному или воображаемому ассистенту, который якобы сейчас же добудет транспорт, шофера и т. д. Тини, изобразив недомогание, кинулась прочь, поманив за собой Бориса и Сида.

Из двенадцати доступных спален в доме (еще две были заперты) шесть имели зеркала на потолке над кроватями и на стенах, а четыре спальни были оснащены видеокамерами, скрытыми в стенах. Две же комнаты, в которых не было замаскированных камер, имели иное компенсирующее устройство: зеркала вдоль кровати состояли из двухстороннего стекла, которое позволяло видеть снаружи то, что происходило внутри — снаружи как раз находились те две комнаты, которые были закрыты. Именно в одну из этих комнат и вела их безупречная хозяйка — она шла впереди, с нелепыми широко раскрытыми глазами, приложив палец к губам — как знак преувеличенной предосторожности, и крадясь на цыпочках, прямо как маленькая девочка, перед рассветом пробирающаяся тайком к рождественской елке.

Тини осторожно отворила дверь, впустила их внутрь, жестами все время призывая к тишине, и предложила сесть на эймские стулья лицом к стеклянной панели во всю стену, которая, очевидно, была обратной стороной двухстороннего зеркала, стоявшего напротив кровати в смежной комнате. Затем она открыла блок управления и щелкнула выключателем. И тогда вначале как на настенной фреске, а потом как на телеэкране, с глубокой романтической задней подсветкой, возникли Лесс Хэррисон и две совершенно неотличимые девочки, шестнадцатилетние блондинки, прелестные как два бутончика — расположенные в таких сексуальных позах, которые, разумеется же, легче набросать схематически, чем описать. Сам Лесс лежал, вытянувшись, на спине, а две девушки сидели на нем верхом лицом друг к другу — промежность одной накрывала его член, промежность другой — его рот, в то же время сами девушки сплелись в страстном объятии, их тела и рты были крепко прижаты друг к другу, как присосавшиеся медицинские банки. Занимательная и живописная картина, почти остановленное мгновение, потому что в этот момент движение было едва заметно, девушки просто сидели, как будто во время какой-то экзотичной чайной церемонии. Но затем, по-прежнему слитые в глубоком, с закрытыми глазами поцелуе (две их светлые головки казались одной), они начали медленно извиваться… томно лаская друг друга, руками нежно прослеживая контуры лица, шеи, плеч, груди, живота, бедер. Из-за их поразительного сходства казалось, что девушка ласкает свой собственный образ в трехмерном зеркале. Самый низкий уровень нарциссизма, и Лесс Хэррисон внимательно следил за его отражением в стекле… в том же самом стекле, через которое с обратной стороны за ним наблюдало желающее развлечься трио. Лицо Лесса имело весьма странное выражение, потому что, стремясь наблюдать за девушками, но и не прекращая свою игру языком с клитором, он был вынужден скосить глаза вбок так, что это выглядело и эксцентричным, и гротескным.

В дополнение к реальному, живому визуальному образу зрителям была также предоставлена возможность услышать звуковое сопровождение того, что происходило в комнате… сопровождение, настолько усиленное, что самое легкое движение, вздох или дыхание было не просто слышно, а звучало подобно настоящим воплям боли и наслаждения. Один из микрофонов был установлен в ногах, другой точно в самом центре кровати, так что подлинная вязкость толчка, трение влажной поверхности тел могли быть услышаны так, как никогда раньше — вначале почти неузнаваемые, но затем, приходя в полную синхронизацию с изображением, и узнаваемые совершенно безошибочно.

— Эй, как это их так сняли, — сказал Сид, всегда рвавшийся показать себя экспертом, — что это, «Нигра Спешл»?

— Вероятно, А-Р семьдесят, — сказал Борис, — со специальной приставкой.

Сид кивнул.

— Иисусе, ты только послушай это! Как ее молоденькая щелочка причмокивает! Да другого подобного звука просто не существует!

Тини Мари, со своей стороны, тоже не оставалась без дела. Она металась по комнате, задрав юбку к поясу, и взбрыкивая в стиле канкана.

— Кто желает узнать вкус ложбинки на моем протезе?! — визжала она. — Кто хочет побывать у меня в самом легендарном местечке?!

Не получив ответа, она упала на колени напротив Сида и принялась грубо брать на абордаж его ширинку.

— О, Бога ради! — завопил он, отталкивая ее. — Дай мне досмотреть это шоу!

Тини ловко использовала свою боковую инерцию, чтобы нырнуть между ног Б.

— Ты настоящая куколка, — мягко сказал он, — но я тоже пас.

— Что за пара мокриц! — раздраженно воскликнула Тини, с трудом поднявшись на ноги и сделав пируэт глубокого возмущения. Затем она схватила микрофон с кронштейна в стене, нажала кнопку и, обернувшись к стеклянной панели, завизжала что было сил:

— Лижи, лижи их, Лесс! Ты, Крысий Дрын!

Громкость передающего устройства, наверное, была кошмарной. Она имела эффект девятого вала, буквально стряхнувшего троих участников упоенья с кровати и превратившего их в беспорядочный клубок на полу. Но затем Лесс в одно мгновение вскочил на ноги, безумно подпрыгивая и в ярости вопя:

— Ты сумасшедшая сучья уродка! Мы уже почти кончили, я тебе говорю! Мы все кончали!

По-видимому, он знал, что его мучитель находится за зеркалом, так как Лесс уставился именно в этом направлении, но он смотрел не в ту часть зеркала, поэтому впечатление, что их не видят, осталось.

— Мы не собираемся слушать подобную галиматью! — пронзительно закричала Тини и выключила звук на своей стороне, пока Лесс закрывал уши от нового взрыва в динамиках. Затем он начал кричать (беззвучно, потому что они его больше не слышали) и бегать взад-вперед по комнате, ища что-нибудь, чем швырнуть в стекло — но, очевидно, комната была спланирована с таким расчетом, что хотя и была щедро обставлена, но практически в ней не было предметов, которые можно передвинуть; вся мебель была либо встроенной, либо вделанной в пол. В конце концов, Лессу пришлось ограничиться тем, что он снял свои собственные ботинки и запустил их, без особого результата, совсем не в ту секцию зеркала.

— Промахнулся, ты, простофиля! — закудахтала Тини. — Даже и близко не попал!