Антон Тарасов - Сказки PRO…

Лида рассмеялась, фыркнула на себя и принялась снова что-то отыскивать в компьютере.

— Ну, у тебя и представления! Интересно, а что ты обо мне тогда подумал позавчера, когда пришел домой, а на кухне тебя дожидается нечто и требует вернуть ей письма, которые ты купил за свои кровные вместе с книгой. Я, правда, была не в шубе и без сигареты, и таблетки куда-то потеряла. Но ты ведь мог подумать все что угодно. А мы с тобой сдружились, и это случилось очень быстро, несмотря на твою привычку строить из себя грубияна и отвратительного типа.

— Это я-то грубиян? — взорвался я.

— А кто же еще, как не ты? Ладно, не обижайся, лучше слушай. Я сделаю погромче.

И мы стали слушать. Вернее, стал слушать я. Лида то и дело на что-то отвлекалась. А я даже боялся пошевелиться, чтобы не шуметь. Мои представления, догадки и гипотезы окончательно и бесповоротно рушились.

Я ожидал, что у Лидии Клемент окажется напыщенный поставленный голос, как у какой-нибудь артистки оперетты, громкий, даже резкий. А как я еще должен был представлять? А оказался нежный, чуть вкрадчивый, как будто она не поет, а разговаривает, улыбается. Я зажмурил глаза. Передо мной был образ, черно-белая фотография ожила, и Лидия Клемент пела для меня, смотрела мне в глаза и улыбалась. Никакого нажима, давления, неприятного чувства превосходства — думаю, что многие его испытывали, когда слушаешь, как поет кто-то, и с болью понимаешь, что твои вокальные данные и рядом не стояли. Я прослушал, затаив дыхание, одну песню, затем вторую, третью. Одна из них мне показалась знакомой, «Карелия» — ее часто поют под гитару. Затем еще песня и еще. И так с десяток, не меньше.

Лида кивнула мне, это означало: «Все? Наслушался?»

Мне бы такую тактичность! Я бы просто спросил, а потом краснел от стыда. Я отрицательно покачал головой. Звук на ноутбуке был, конечно, совсем неважный. Но разве это имеет какое-то значение, когда в восхищении слушаешь музыку? Причем слушаешь в первый раз, открываешь ее для себя, пытаешься понять, прочувствовать, сделать частичкой себя. Это потом, когда музыка становится любимой, нам хочется уловить все ее нюансы и на такое прослушивание, через слегка присвистывающий динамик ноутбука мы посмотрим свысока.

Когда песни заиграли уже по третьему разу, Лида закрыла ноутбук. От тишины стало не по себе. Я даже не сразу заметил, что музыка прекратилась, еще какие-то секунды я мысленно в себе ее проигрывал дальше.

— Ты слушал больше часа, — Лида вздохнула и протерла ноутбук салфеткой.

— Батарея села, нужно зарядить, а то завтра останусь с носом.

— За сегодня еще сто раз успеет зарядиться, — уверенно сказал я. — Он быстро заряжается.

— За сегодня? — Лида посмотрела на меня, нахмурившись. — Ты на часы смотрел? Времени почти одиннадцать вечера.

— Ой, — я вскочил с места, и нелепо отряхиваясь от крошек, стоял посередине кухни. — Мне пора.

— Ты уже не успеешь на маршрутку, а от метро тебе идти очень далеко. Не отмахивайся, я же была у тебя, меня не обманешь. И, к тому же, я тебе еще кое-что о Лидии хотела рассказать. Или тебе неинтересно? Иссякло твое любопытство? Знаешь, я вчера звонила маме, порадовала тем, что письма нашли, упомянула и о тебе, что тебя зацепила Лидия Клемент. И она мне сказала, чтобы я не погубила твое любопытство. Вот я и стараюсь!

— Знаешь, оставаться на ночь у малознакомого человека, напрашиваться… — я направился в прихожую, но Лида меня остановила, положив руку мне на плечо, и договаривал я уже, возвращаясь обратно. — …Это, конечно, не в моих правилах, но ради тебя я готов сделать исключение. И ради Лидии Клемент. Удивляюсь, что раньше о ней ничего не слышал. Нет, я серьезно, я бы запомнил, у меня на фамилии память отличная.

— Не слышал, потому что его поспешили забыть, замылить, так часто случается, особенно почему-то в нашей стране, — на лбу Лиды появилась складка. — Обидно даже получается.

— Да, но мы-то с тобой слышали, еще кто-нибудь слышал, так что кому надо, тот помнит и знает, а кому не надо, так не запомнит даже с десятого раза.

— Когда я еще интересовалась Лидией, была одержима ей, как ты сейчас, то где-то читала или от однокурсников узнала, что на вокзале Петрозаводска фирменные поезда провожали «Карелией» в ее исполнении. А потом так получилось, что песню заменили, сейчас ставят запись Марии Пахоменко, — Лида продолжала хмуриться.

— И все равно, кому надо, тот будет помнить. Как в отношениях насильно мил не будешь, так и с музыкой, и с остальным. Представь, что ты видишь какую-то рекламу. Рекламируют какую-нибудь ерунду, но рекламируют так, что ты пойдешь и обязательно ее купишь.

— Ты прав, — после некоторых колебаний ответила Лида. — Заставить привлечь к себе внимание невозможно. Это происходит само, непроизвольно. Но знаешь, мне кажется иногда, что Лидию Клемент помнит поколение бабушек и дедушек, моих родителей и все. Так устроена история…

— Так устроен шоу-бизнес, — оборвал ее я и принялся стягивать с себя свитер. Я сидел, прислонившись к батарее спиной, Лида сидела рядом, не давая мне выбраться и убежать. Было довольно душно.

Она посмотрела на меня, покрутила пальцем у виска и улыбнулась. Ясно, что выглядело это не совсем прилично, с вызовом или даже недвусмысленным намеком, но терпеть у меня больше не получалось.

— Как? Ты уже раздеваешься? Значит, так у вас принято? — она, конечно же, решила отыграться за все услышанные от меня колкости, и старалась меня смутить, даже закрыла лицо руками, будто никогда не видела, как перед ней мужчины снимают с себя теплые вещи. — Как не стыдно! При дамах! Ах, я сейчас просто умру от стыда и смущения!

— Да жарко мне! Прекрати! Посадила меня у батареи, а она шпарит так, как, наверное, не шпарила зимой. И в этом свитере я просто в гамбургер, в сосиску в тесте превращаюсь!

Лида встала и подошла вплотную к батарее, уперлась в нее коленями и положила на нее руки, но тут же их в ужасе отдернула.

— Да, действительно, отопление включили, просто обжигающие батареи. А на прошлой неделе его ослабили, и я тут мерзла. А ты говоришь что-то про шоу-бизнес! У нас и с отоплением беда. Какое дело людям до какой-то Лидии Клемент, когда батареи чуть теплые и приходится греться духовкой.

Она повернулась и показала пальцем на газовую плиту, белоснежно белую, с намытыми до блеска металлическими ручками.

— Вот этот чудо-агрегат. Наверное, те, кто его придумывали, и китайцы, которые сделали, никогда бы не подумали, что с ее помощью можно не только готовить еду, но и обогреваться зимой. И это в культурной столице Европы!

— Видишь, ты все понимаешь сама, — я похлопал Лиду по плечу, от чего она почему-то в первое мгновение встрепенулась. — Просто недоросли мы еще до того момента, когда вся эта бытовуха будет налажена, мы перестанем от нее зависеть. И тогда, может быть, и на другие, более важные вещи будем обращать внимание, искать что-то именно для души.