Антон Тарасов - Сказки PRO…

Павел Витальевич закатил глаза, сжал щеки и напряг лоб, изображая некоего типа, похожего больше не на Костю, а то ли на пациента психиатрической лечебницы, то ли на экспонат из Кунсткамеры.

— Очень смешно, — обиделся Костя.

— Да ты не расстраивайся, все обязательно наладится. А обедать обязательно нужно, иначе сил дотянуть до вечера и до конца работы совершенно не останется. Это ты два дня только здесь, а представляешь, что будет дальше? Ты выдохнешься через неделю и ничего не заработаешь. Это не дело. Мы с ребятами ходим здесь недалеко в шаверму, дешево и вкусно.

— Шаверму? — удивился Костя. — Гадость какая. Из чего ее делают подумать даже страшно.

— Вот не скажи, все наши очень довольны. Просто, сытно, никаких нареканий не было. Всегда свежая, ее разбирают довольно бойко. Завтра пойдешь с нами?

— Ну, не знаю, как-то…

— Значит, идешь, — заключил Павел Витальевич. — А сейчас за работу.

Пробуй, прощупывай почву, но сильно не перетруждайся. Не в этом успех, Станиславский, не в этом.

И почему это Костя назвал шаверму гадостью? Конечно, гадость-то она гадость, но не на вкус, а для фигуры. Правда, сама шаверма в этом совсем не виновата. Изобрели ее кулинары где-то в незапамятные времена на Ближнем Востоке. В отсутствие холодильников и, в мягко говоря, не самых комфортных условиях трудно было готовить часто и с фантазией. Этому факту шаверма и обязана своим появлением. Ведь стояла задача приготовить блюдо, чтобы оно было сытное и полезное, причем сделать это быстро и накормить целую ораву голодных.

Что самое главное в шаверме? Некоторые считают, что мясо. Другие уверены, что соус, без которого шаверма была бы просто безумным нагромождением мелко нарубленных продуктов. И, наконец, есть те, кто готов биться насмерть, утверждая, что самое главное в шаверме — это тонкая лепешка, лаваш, в который вся вкуснятина и заворачивается. Конечно, все это не считая тех, кто не собирается ни с кем спорить, потому что знает, что в шаверме важны все ее компоненты.

Берется мясо, пожирнее, и непременно наисвежайшее. Режется, нанизывается на вертикальный вертел, который вращается относительно расположенной сбоку горелки. Поверхностные слои мяса быстро прожариваются и их срезают специальным ножом. Это намного быстрее, чем жарить целые огромные куски мяса. Срезанные куски мяса мелко нарубаются и кладутся в свернутый лаваш вместе с нарубленными овощами и зеленью. И последний штрих — соус. Он может быть чуть сладковатым, кисловатым, даже острым. Сладковатый прекрасно сочетается с шавермой из куры, острый — с шавермой из баранины. Но все это, как говорится, дело вкуса и прерогатива повара, шаверма мейкера или, по-нашему, шавермера.

Как все восточное, шаверма в последние десятилетия совершила умопомрачительную экспансию в Старый и Новый свет. Да и у нас даже в самой захудалой глуши, на обочине разбитой трассы всегда отыщется нехитрое заведение без водопровода и прочих удобств, где в невероятных условиях доморощенные шавермеры колдуют и кормят народ.

Если хотите отведать настоящей шавермы, то отправляйтесь в Петербург. В Москве вас накормят разве что шаурмой, хотя истинные ценители утверждают, что существенной разницы между ними нет. В принципе, шаверма мало чем отличается от кебаба, который предлагают во всех европейских столицах с одной лишь оговоркой: у кебаба порция заметно больше, а риск отравиться стремится к нулю.

У нас же поедание шавермы где-нибудь у вокзала или посреди оживленной улицы — своего рода лотерея, русская рулетка. Отсюда понятна и нечеловеческая страсть именно нашего населения к шаверме. Мы не спрашиваем, из чего она сделана, сколько часов назад эта кура каркала на заборе или ворковала у лужи на площади, правильно ли приготовлена. Не интересуемся, какое время в миске простоял этот странный белый соус, до того странный, что на него очевидно из инстинкта самосохранения боятся садиться мухи и всяческая мошкара.

О шаверме можно говорить бесконечно. Но что примечательно: если, скажем, плову или русской водке посвящены целые исследования, монографии, то шаверма вниманием ученых мужей совершенно обделена. Это несправедливость, но она шавермерам даже на руку. Если бы существовали определенные четко сформулированные каноны шавермы, то вариации в ее исполнении были бы недопустимы. В наших реалиях это означало бы крах многих доблестных предприятий. Нет перца или томатов — и все, можно сворачивать лавочку. Или продавать уже не под названием шаверма. Но кто ее в таком случае возьмет, отважится попробовать? Ответ очевиден. Никто. Впрочем, если об исследовании феномена шавермы серьезно, то наука начинается там, где начинаются измерения. Не изобретен еще тот шавермометр, который позволит превратить шавермологию в точную науку со своей терминологией и единицами измерения, со своими кандидатами шавермологических наук и специализированными изданиями, симпозиумами, конференциями. Но исключать появление таковых в самом ближайшем будущем, естественно, нельзя.

Случаи отравления шавермой в наших широтах, в отличие от южных, нередки. Но это нисколько не уменьшает поток страждущих к заветному ларьку. «Есть ли жизнь после шавермы?» — этот вопрос только подогревает интерес. Тысячи порций шавермы ежедневно расходятся по рукам и животам, и поднимают настроение настолько же сильно, как и портят фигуру. Но это уже совсем другая история, которая голодного и неудовлетворенного своими производственными достижениями Костю вряд ли касается.

Весь остаток рабочего дня он напрягался только вполсилы, все внимание свое тратя на наблюдение за Павлом Витальевичем. Павел Витальевич творил что-то невообразимое. Он разулся, закинул ноги на стол и раскачивался на стуле. Учитывая его плотную комплекцию, это выглядело устрашающе. Дозваниваясь по телефону до фирмы, название которой он предварительно обводил карандашом, Павел Витальевич выдавливал из себя все тот же заученный текст, но делал это игриво, даже жеманно. Все заканчивалось полной и сокрушительной победой.

— Отлично, сейчас мы по факсу забросим в вашу контору все требования к макету, а обратно ждем гарантийное письмо на оплату. Если прокрутим все сегодня или завтра, то успеваете в текущий номер, его сдают в понедельник, — Павел Витальевич сиял и от радости даже слегка вздрагивал. — Всего доброго! Приятно познакомиться! И работать тоже!

Костя от зависти приоткрыл рот. Павел Витальевич не положил, а бросил трубку, поставил напротив названия фирмы галочку и, с трудом натянув носки и ботинки, поплелся по коридору хвастаться в бухгалтерию.

«Какая у него уже фирма за сегодня? — гадал Костя, — пятая или шестая?