Эфраим Севела - Ласточкино гнездо

Мать.Что, дочь, говоришь, не пойму? Тебе такая дорога открывается. Все перед тобой… к твоим ногам. Только бы и радоваться, а у тебя… глаза на мокром месте.

Лидия.Мамочка, дорогая! Ой, не спрашивай. Худо мне, невмоготу. А сказать не могу. Даже вам.

Мать.Ой, горе мне! Неладно с тобой, Лидка?

Отец.Да слушай ты ее! Под отчий кров попала — вот и расслабилась. Хоть вымахала, а все дитя. К мамке тянет. В такой дальний путь снарядилась. Это ж тебе не в Воронеж или в Тамбов. В самый Лондон… столицу Британской империи. Будь она неладна… Шутка ли! Нервишки перетянуло. Невольно взвоешь.

Через широкое окно веранды, раскрытое настежь, видно все, что происходит в доме. А там во всю кипит праздничное застолье. Гостей полно, не протолкнуться. Стол перегружен посудой и бутылками. Гости распарились, осоловели от выпитого. Больше всех гомонит совсем перебравший отец Лидии. Под чей-то аккордеон он выплясывает на свободном пятачке и приглашает свою дочь, тоже изрядно захмелевшую, присоединиться к нему. Под громкое одобрение гостей и оглушительные хлопки в ладоши Лидия идет танцевать с отцом, пляшет залихватски, самозабвенно, не как столичная актриса, а как простая, незамысловатая девушка, вроде никогда и не покидавшая этот тихий городок.

А на веранде кипят свои страсти. Тут дети снимают портновским «сантиметром» друг с дружки размеры, а старшая сестренка Лидии записывает аккуратно все цифры на бумаге.

Старшая сестра.Вот навезет нам Лидка подарков, из самого Лондона! Мне — дубленку!

Младшая сестра.И мне!

Старшая сестра.Ни в коем случае! Ты, глупенькая, ничего не соображаешь. Как же это мы с тобой в одинаковом выйдем? Как из одного приюта!

Братишка.А мне джинсы!

Младшая сестра.И мне тоже!

Старшая сестра.Она хочет опозорить всю семью. Пойми, мы теперь у всех на виду. Из-за нашей Лиды.

Из темноты к дому подъехал автомобиль-такси с шахматной клеточкой на борту, и молодой скуластый шофер поднялся на веранду.

Братишка.Такси! За нашей Лидой!

Старшая сестра ( шоферу). Саня, ты нашу Лиду не узнаешь! Такая красивая! Ну, прямо кинозвезда.

Саня.Что ж, поглядим на знаменитость. Чай, не совсем забыла, как вместе в школу бегали.

Из дома на веранду вывалился на нетвердых ногах отец Лидии.

Отец.Я еду провожать! Не возражать!

Мать сзади хватает его под мышки, чтоб он не упал.

Мать.Куда тебе ехать? Ноги не держат. Спать иди.

Отец.Не держат? Хочешь, я не в машине поеду, а рядом побегу? Голову даю на отсечение.

Мать.Спать, спать. Без тебя проводят.

Лидия.Не надо меня провожать. Идите отсыпайтесь. Скоро светать будет.

Мать.А может, останешься ночевать? А, доченька? Еще бы денечек дома побыла.

Лидия.Не могу, мамочка. Днем должна быть в Москве как штык. Иначе с роли снимут. Другая поедет в Лондон.

Мать.Тогда молчу. Ты умней — тебе виднее. Прихвати варенья домашнего. А? Пить чай станешь — нас вспомнишь.

Отец оглянулся, запрыгал в руках у жены.

Отец.Лида! Ты там… за границей… держись как подобает. Ты нашего роду… пролетарского. А кто такой пролетариат? Гегемон! Вот кто!

Мать.Уймись, гегемон… Дочери бы постыдился. Нализался как сапожник.

Отец.А что, сапожник — не пролетариат? Тоже — гегемон. Одним словом, авангард.

Саня осторожно ведет машину по неровной дороге мимо темных спящих домов. Лидия с хмельной ухмылкой разглядывает его в профиль.

Лидия.Вот такие-то дела, Санечка, еду за границу. Привезти тебе чего в подарок?

Саня.Спасибо. Не надо. Тебе и без меня есть кому подарки дарить.

Лидия.Да разве ты уж совсем чужой? Если мне память не изменяет, ты чуток был влюблен в меня.

Саня.Был такой грех. Чего отпираться? В последнем классе.

Лидия.Ну и чего молчал? Вымахал под потолок, а застенчив, как девица. Я-то все примечала. Да и сама к тебе была неравнодушна.

Саня.Неужто? Вот не думал.

Лидия.Если уж говорить начистоту, ты, Саня, и был моей первой любовью.

Такси съехало на обочину у дороги и остановилось. Саня взволнованно смотрит на Лидию. А она хмельно улыбается ему в полумраке.

Саня.Даже стихи тебе писал. И рвал. Не показывал.

Лидия.Ты женат?

Саня.Да. И дети растут. Двое. Ох, Лида! Оглушила ты меня. Чем же это я тебе приглянулся?

Лидия.Глупый. Разве знаешь, за что любишь? Ноет сердечко и все. Ему не прикажешь.

Саня.Танцевать боялся пригласить. И сметь не думал. Засмеешь.

Лидия.Так ведь ничего еще не потеряно.

Саня (сусмешкой). Танцевать, что ли, пригласить?

Лидия.Да что угодно. Мы вдвоем. До поезда времени хоть отбавляй. Спинка сиденья у тебя в машине откидывается? Наверстаем упущенное.

Саня.Ты что, Лида? Пьяна, что ли?

Лидия.Есть немного. А чего ж ты робеешь? Все такой же нерешительный?

Саня.Тебе видней. Только я от тебя, Лида, такого не ожидал.

Лидия.А что я худого предложила? Любили друг друга с детства, стыдились по дурости, таились, встретились взрослыми, что нам теперь мешает?

Саня.Ну, хотя бы… моя жена. Мы по любви живем.

Лидия.Аргумент веский. Чего стоим? Трогай. Так же к поезду опоздать недолго.

Машина снова заколыхалась на колдобинах дороги.

Оба долго молчат.

Саня.У вас там… все такие?

Лидия.Какие — такие?

Саня.Ну, все у вас легко. С кем вздумала-с тем легла. Все актрисы такие?

Лидия.Не все. Только красивые. А те, что поплоше, и рады бы лечь, да не с кем. Если б ты, Саня, знал, какой кругом бардак, как все фальшиво. И грязно.

Саня.Прости меня, Лида. Не хотел я тебя обидеть.

Лидия.Я не в обиде. Я тебе завидую, дурак.

Голос диктора. Совершил посадку самолет «Аэрофлота», прибывший из Москвы.

Как всегда, затоплена публикой главная торговая улица английской столицы — Оксфордстрит. Мимо ярких витрин самых знаменитых в мире магазинов течет бесконечная толпа, в которой мелькают лица и одежды со всех концов планеты. Африканские негры, индусы и пакистанцы, китайцы и японцы. И, конечно же, аборигены— англичане, слегка поувядшие в нынешнем столетии после распада Британской империи, над которой никогда не заходило солнце.