Леонид Пантелеев - Верую…

Иоанн Павел II уже побывал в нескольких государствах Южной Америки, выступал и перед духовенством, и перед молящимися, и в университетах. В своих проповедях он говорил о несправедливости, царящей в мире — и не в социалистической его части, об этом достаточно сказано, а в обществе свободного предпринимательства, где столько голодных, обездоленных, где жизненные блага распределяются в нарушение всех заповедей Господних.

И в то же время папа призывал подчиненное ему духовенство не увлекаться чрезмерно политикой . Этим он, пожалуй, больше всего и пленил меня. Церковь должна учить своих детей молитве, христианскому образу жизни, а не бороться за министерские кресла или парламентские мандаты.

Однако, когда имеешь дело с политиками, вовсе без политики не обойдешься. То, что делает сейчас папа, — это очень тонкая, умная и честная политика. Сейчас, например, — и уже порядочно давно, — идут переговоры о приезде Павла Иоанна в Польшу, в родной Краков — в связи с предстоящим в мае празднованием тысячелетия Св. Станислава, покровителя Польши. Положение, в котором оказалось коммунистическое правительство этой страны, понять нетрудно. Не дать согласия на приезд папы — это значит вызвать возмущение и в самой Польше, и во всем мире. Но и согласиться на приезд — не так-то легко. Можно ли сомневаться, что католическая Польша, — и не только верующие, но и весь народ польский, — встретит папу восторженно, как никогда и нигде не встречали Гомулку и не встречают Терека… А тут еще — само событие, ради которого должен прибыть папа: чествование и прославление Св. Станислава, и без того чтимого в Польше. В наши дни католическая церковь особенно подчеркивает свободолюбие и ратоборчество краковского епископа Станислава, убитого во время мессы по приказанию короля Болеслава Храброго, которого епископ обличал и всенародно порицал за беспутный образ жизни и даже отлучил от церкви. Покровитель не только поляков, но и всех инакомыслящих, борцов за чистую веру и чистую жизнь на земле — таким представил Св. Станислава в одном из обращений к верующим на площади Св. Петра в Риме папа Павел Иоанн II.

День Святого Станислава празднуется в Польше 7-го мая. На дворе середина февраля. Совсем немного — меньше трех месяцев.

Я только что написал о смягчении партийно-правительственной политики по отношению к церкви, а вот вчера или третьего дня выступает в одном из американских университетов Н. А. Солженицына и говорит об усилении в Советском Союзе гонений на церковь и верующих. Казалось бы, странно и даже очень странно, но они там за океаном часто гораздо лучше осведомлены о том, что творится в Союзе… Говорила она, в частности, о деле Огородникова и его молодых товарищей, участников православного богословского семинара в Москве. Говорила о преследовании духовных детей отца Дмитрия Дудко. До сих пор преследованиям подвергался только он сам, теперь взялись за его паству, за его многочисленных молодых почитателей. Фактов Н. А. Солженицына не приводит, но даже если и есть тут пропагандистские преувеличения, — дыма без огня не бывает, очень похоже на правду. Кстати, ни разу за последнее время не отметил я на этих страницах, что, по сравнению с прошлым и позапрошлым годами, как будто меньше стало видно за всенощной молящихся молодых людей, юношей… Правда, по трудным условиям моей теперешней жизни, я бываю только в одном храме — в Князь-Владимирском соборе, но и там еще год назад молодых было заметно больше. Не вижу я что-то молодую семью. Еще недавно можно было увидеть их каждую субботу и под каждый большой праздник. Отец, мать и большеглазый, очень красивый, живой, подвижный мальчик лет десяти-одиннадцати. Как истово он молился, как прилежно обходил, прикладываясь, все иконы. Маленький красавец этот привлекал общее внимание, интеллигентные пожилые дамы с ним заговаривали, ласкали его… Надзирающие не могли не заметить эту семью, не могли не заинтересоваться, где работает бородатый тридцатилетний отец, его еще более молодая, скромная и застенчивая жена. Последнее время они стали как будто прятаться, оберегаться, становились в переднем правом углу храма, там, где образ Казанской Божьей Матери и святого равноапостольного князя Владимира. И вот уже недели три-четыре, а может быть, и больше я их не вижу.

Впрочем, я и отца Владимира давно не видел и уже загрустил, забеспокоился, а вот выяснилось, что он, слава Богу, жив и здоров.

Мнительность, подозрительность, опасливость ни на минуту не отпускают нас, выросших в условиях самого жестокого, изощренного рабства.

Перелистал сегодня многие страницы этой рукописи. Сколько маниловского благодушия, ничем не оправданных надежд и ничем не оправданных оптимистических выводов!..

Да, Хельсинки сыграли свою роль, да, решение Ватиканского конклава не может не отразиться позитивным образом на положении церкви и верующих. Но ведь как ни рядись в овечью шкуру — волк остается волком. Сегодня он так, а завтра, через полгода, через десять лет, если представится малейшая возможность, он снова будет душить, давить, арестовывать, изгонять, судить, ссылать и — ставить к стенке.

В мире опять гремят грозы. Кампучия, Вьетнам, Китай, Иран. И часто не знаешь, кому сочувствовать, чего желать, о чем молиться. Да, в Кампучии свирепствовала отвратительнейшая разновидность азиатского коммунизма… Что там происходило — точно сказать никто не может. Но известно, что убивали — сотнями тысяч — богатых, интеллигентных, верующих, инакомыслящих, осмелившихся пикнуть и осмелившихся только подумать — не пикнуть ли?

Сейчас там у власти ставленники Вьетнама (а по существу, конечно, Советского Союза). Идет «либерализация», «демократизация», делаются другие демагогические шаги. Не сомневаюсь, что где-нибудь, а может быть и повсеместно, восстанавливаются из праха буддийские монастыри, освящаются вновь католические соборы… Но ведь мы же должны понимать, — не маленькие, — что все это одна тактика!.. Не будь сдерживающих сил, отпади необходимость в пользовании овечьей шкурой — и тут же скинут эту шкуру: и в Камбодже, и в Монголии, и в Италии, и во Франции, и, боюсь, даже в антисталинистской, плюралистской, как нам кажется, Испании.

Не страшно ли выписывать подобные слова? Да, страшно. Потому что, уже привычно обманывая себя, в маниловских мечтах своих делаешь ставку на Карильо, на Берлингуэра, заставляешь себя верить, что путь, ими предлагаемый и прокладываемый, — это верный и надежный путь. Но, спрашивается, путь к чему?

Ведь это же путь к коммунизму! А если так, то какой плюрализм, какая свобода совести, какая свободная, независимая от государства церковь?!.

Разгорается война между Китаем и Вьетнамом. И тоже не знаешь, кому сочувствовать. Молишься лишь о прекращении этого безумия, этого буквально и абсолютно зверского уничтожения людей.