Георгий Ланской - Расслабься, крошка!

Димка, у которого пересохло в горле, залпом допил чуть теплый, несладкий чай, сгрыз дольку лимона и уставился в телевизор, на котором беззвучно разевал рот лоснящийся довольством Александр Галахов, копавшийся в грязном белье знаменитостей в прайм-тайм с истовым наслаждением.

Бросая на телевизор злобные испепеляющие взгляды, Инна жалела, что не обладает могуществом Медузы горгоны, древнего пугала греков. Поглядеть бы на Галахова, окаменевшего с открытым ртом…

Программы, «заказанные» отвергнутым телеведущим, были убийственны для певца Дмитрия Белова. На Димку вылилось столько грязи, сколько, кажется, не выливалось ни на одного артиста!

Ему припомнили все: от любовной связи с первым продюсером до скандальной выходки в прибалтийской гостинице, после которой, по словам тамошнего обслуживающего персонала, ванную комнату пришлось отмывать несколько дней, да еще и дезинфицировать.

Инна мрачно усмехалась. Хорошо еще, что самые страшные тайны журналисты так и не раскопали.

Что там загаженная ванная!

На счету у ее подопечного было аж два покойника…

— Да, — протянула наконец Инна. — Дела… Когда я просила завести в Юрмале ненавязчивый роман, я имела в виду совсем другое. Угораздило ж тебя!

— Я ж не специально…

— Да поняла уже. Что делать будем?

— Может, ты с ним поговоришь? — с надеждой спросил Димка. — Я пытался, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь…

— Я попробую, — пообещала Инна. — Самое хреновое то, что никаких средств влияния на него нет. У меня, во всяком случае. И предложить нечего, кроме…

Она так многозначительно посмотрела на Димку, что тот все моментально понял и побелел от злости.

Мало ему было бывшего продюсера, который не гнушался подкладывать его в постель к важным шишкам, теперь еще и эта туда же!..

— Трахаться я с ним не буду, даже не проси.

— Я и не прошу. Ладно, я сегодня с ним увижусь, а ты сиди тут и никуда не уходи.

Уходить Димка и не собирался.

В ее особняке на Рублевке он чувствовал себя как дома и частенько представлял, что эти хоромы — его. Ехать через всю Москву домой не хотелось, да и смысла не было. Большинство артистов, отработав на праздниках, поспешили отбыть за границу, к теплым морям. У Димки на заграничные турне не было денег. Растратив все, накопленное за три года, он очень скоро оказался по уши в долгах. Выступлений было совсем мало, а суммы за ротацию песен на телевидении и радио все росли.

Задумавшись о своей горькой судьбе, Димка едва не всплакнул, вспомнив, как начинал, жил в голоде, поддерживаемый лишь надеждой на чудо. Сейчас надеяться приходилось только на деловую хватку Инны. Сейчас, в этой уютной обстановке, Димка чувствовал себя маленьким мальчиком, а вовсе не взрослым парнем, которому до тридцатилетия осталось всего три года…

Как было бы хорошо спихнуть часть своих проблем на чужие плечи!

Уткнувшись в подушки, Димка заснул, не раздеваясь.

Когда он открыл глаза, за окном занимался рассвет.

Из столовой доносилось бряканье тарелок. Мятый, лохматый Димка пошел на звук.

Инна стояла у окна, куря первую утреннюю сигарету. Горничная накрывала стол к завтраку. Бросив на Димку беглый взгляд, она без раздумий поставила на стол еще один прибор.

— Выспался? — поинтересовалась Инна. — М-да, красавец… Рожу-то иди умой.

Димка хотел съязвить, что она сама с утра не красавица, но благоразумно промолчал. Поплескавшись в душе, он вышел к столу, сел и захрустел тостом.

— Видела Галахова?

— Видела.

— И что?

— Поговорили. Хреновые у нас дела, друг мой Дмитрий. Этот урод сперва морду тяпкой сделал, хихикал: мол, что вы, Инночка, это все наветы и поклеп! А потом обозлился и начал мне в ухо шипеть, что костьми ляжет, а тебя из шоу-биза выдавит.

— Ты спросила, чего он взамен хочет? — небрежно поинтересовался Димка, но на последнем слове голос предательски дрогнул, сорвавшись на фальцет.

— Да, особо деликатничать не стала. В лоб осведомилась: все еще ли он хочет твоего комиссарского тела.

— Почему комиссарского? — глупо переспросил Димка.

— Потому что в театр ходить нужно хоть иногда, — рассердилась Инна. — Знал бы тогда, что это из «Оптимистической трагедии». Да ладно уж… В общем, он чуть со стула не упал. Пробормотал чушь какую-то: мол, что за намеки и вообще, Белов — провокатор и врун, его словам верить нельзя, а потом взял и смылся.

— Как — смылся?

— Сбежал. Я за ним не погналась, чести много… А теперь вот думаю: надо было как-то поделикатнее. Если он раньше только на тебя зуб точил, то теперь и со мной будет в контрах. А для нас это очень плохо!

От напряжения ее изломанный ботоксом лоб пошел волнами. Нервно загасив окурок в пепельнице, Инна уселась за стол и отхлебнула кофе, поморщилась и оттолкнула чашку.

Димка аккуратно положил на стол надкушенный тост.

— И что теперь? — тихо спросил он.

Инна подняла глаза, в которых сверкнуло пламя.

— Драться будем, — с холодной яростью ответила она. — Я этому педриле покажу, кто главный. Он у меня с руки будет жрать и целовать пятки. Только надо действовать хитрее, потому как не одолеем мы его в честном бою. Нам нужен какой-нибудь дерзкий план.

— Дерзкий? — не понял Димка и нахмурился.

Инна потрясла головой:

— Нет, не такой, как в гостинице Юрмалы! Что-то эпохальное, с размахом… Чтобы уесть Галахова раз и навсегда!

Она соскочила с места и снова забегала по комнате.

Димка смотрел на нее с интересом.

В раже Инна дважды наступала ему на ногу.

Димка ойкал, но терпел…

— Кажется, я придумала, — сказала она, резко останавливаясь. — Вот только сил и денег в это вбухать придется ужас сколько плюс людей привлекать. Если все получится, больше никто и никогда не сможет сказать, что ты бездарность и не стоишь вложенных денег. А уж Галахов тем более закроет пасть навсегда!

Ее лицо светилось от возбуждения, а ноздри раздувались, как у скаковой лошади.

Димка на всякий случай поджал ноги и робко спросил:

— И что ты задумала?

Инна зловеще улыбнулась:

— Как ты смотришь на то, чтобы выступить на «Еврохите»?

План был разработан с величайшей тщательностью и приведен в исполнение молниеносно.

Куда там нацистам с их «Барбароссой»!

Вошедшая в раж Инна оказалась страшнее Гитлера…

«Еврохит» был одним из многочисленных музыкальных конкурсов, на который ездили молодые исполнители уже лет тридцать. Россия в список участников попала лишь в конце девяностых и очень этим гордилась, хотя особо гордиться было нечем. Это тридцать лет назад победа в «Еврохите» давала начинающему певцу шанс прославиться. В двухтысячных, когда все решали деньги и контракты со звукозаписывающими компаниями, конкурс не давал ровным счетом ничего, но певцы по старинке считали победу на нем крайне престижной.