Сергей Малицкий - Каждый охотник (сборник)

— Так в чем же собственно дело? — спросил Роман.

— Скажи, — ответил вопросом на вопрос Глеб. — Я понимаю что-нибудь в торговле произведениями искусства?

— Безусловно, — скривился Роман.

— Хорошо, тогда скажи, понимаю ли я что-нибудь в искусстве?

— Думаю, что-то ты понимаешь, — ответил Роман.

— Я тоже так думал до сегодняшнего дня, — сказал Глеб и закурил. — Теперь я в этом не уверен.

— И что же поколебало твою уверенность? — улыбнулся Роман.

— Ты! — ткнул пальцем Глеб. — Ты, черт бы тебя побрал, если он не побрал тебя уже на самом деле! У меня есть небольшой бизнес, он меня обеспечивает, и я очень не хочу, чтобы он разрушился. А благодаря тебе он сейчас висит на волоске. Сколько у меня было твоих работ на сегодняшний день?

— Кажется, сорок пять. Было сорок шесть, но пейзажик продался…

— Сейчас их осталось пять!

Глеб склонился над столом и пристально посмотрел в глаза Роману.

— Ты можешь это объяснить?

— Нет, — удивился Роман.

— И я не могу, — согласился Глеб. — И эти пять картин не продались только потому, что я затянул с багетом. Они лежали у меня в мастерской. Сегодня с утра твои картины были куплены. Причем куплены в разных магазинах и разными людьми. Вот!

Глеб бросил на стол толстую пачку денег, перетянутую резинками.

— Здесь больше, чем мы договаривались. Когда пошли звонки с магазинов, я стал поднимать цену, но и это не помогло. К обеду картин не осталось. И вот я здесь.

Глеб расхохотался.

— И вот я здесь! В полном недоумении и полной «ж».

— Почему же? — не понял Роман.

— Не будь ребенком! — нервно защелкал зажигалкой Глеб. — Тебя вырвут у меня из рук вместе с руками! Это фортуна! А фортуна, это такая лошадь, которая появляется ниоткуда, и везет, причем есть огромное количество желающих усесться на круп позади наездника. У меня уже три предложения на персональные выставки, несколько заказов на сумму от тысячи баксов за небольшую работу и две серьезных просьбы дать твой адрес и познакомить с тобой. Причем вторая просьба из этих двух очень серьезная. Очень! Понял? — навалился на стол грудью Глеб.

— И что ты намерен делать? — спросил Роман.

— Бороться! — бросил Глеб. — Для начала вот тебе от меня подарок, — он бросил на стол сотовый телефон. — Держи со мной связь. Возможно, придется поменять место жительства. Сегодня звонила твоя Татьяна, спрашивала, как продается, наверное, тоже собирается к тебе.

— Она только была, — удивился Роман.

— Ну не знаю, — огрызнулся Глеб. — Я ей ничего не сказал. И ты никому ничего не говори. Такой шанс выпадает один раз в жизни. Не воспользуешься, никогда себе не простишь.

— И что же ты собираешься делать?

— Я? — Глеб улыбнулся, — Для начала я собираюсь немного выпить, хорошо покушать, поболтать с тобой о том, о сем. Потом мне хотелось бы быть уверенным, что ты меня не бросишь. Ну и так далее. Как тебе мой план?

Они расстались за полночь. Почти не захмелевший Глеб, наплевав на осторожные предупреждения Романа, довез его до единственного совхозного фонарного столба и уехал в Москву. Роман поднял воротник рубашки. В ночном воздухе назревала свежесть, не зря весь день на севере клубились темные тучи. Июнь подходил к концу. Понять все происходящее с ним Роман пока не мог и думал только о том, что в холодильнике у него еще осталась бутылка водки, и недопитое в ресторане он успешно довершит дома и завтра, пожалуй, встанет только к обеду.

Выпить ему не удалось. На улице у его дома собралась толпа. Мигали огнями два милицейских уазика и скорая помощь. Горели окна у соседей. Роман недоуменно пробрался к калитке и увидел участкового Серегу, который с обескураженным лицом отгонял зевак, теснившихся возле забора.

— Сергей, привет, что случилось? — встревожено спросил он у милиционера.

— Привет! — зло бросил ему Сергей. — Давай, иди сюда. Тут такое происходит, а тебя нет. Где пропадаешь?

— В городе с приятелем в ресторане считай с обеда, а что случилось?

— То и случилось, — буркнул Сергей. — Соседа твоего убили. Ты, главное не волнуйся, дело такое, что на тебя, да и на кого-то не подумают, конечно, но у меня лично неприятностей будет, хоть отбавляй. Сейчас с тобой сыщик поговорит, ты рассказывай ему все как есть, только про то, что я у этого Палыча порося собирался лечить, не говори. Не надо. К делу это отношения не имеет, тем более что я так его и не застал. А вот, что зоотехник наш собаку к нему водил, обязательно скажи! Тем более собаку!

— Но я ж не видел этого! — обескуражено возразил Роман.

— Ну ладно, — согласился Сергей. — Тут и без тебя есть, кому рассказать. Так что давай, не робей.

Всю ночь и следующий день Роман провел как во сне. К тому же скоро от выпитого начала болеть голова, и в какой-то момент он перестал понимать, что у него спрашивают. Сначала его допрашивали в половине дома, где жил Палыч, и где лежало его тело, накрытое серой простыней с пятнами крови. Затем в милицейской машине. Затем в городском отделении милиции, куда его доставили с изрядным количеством односельчан. Менялись сыщики, следователи, менялись вопросы и их тон, пока все это не закончилось под вечер. Вымотанный «следак» дал Роману подписать какие-то бумаги и сказал, что он может идти.

— Куда? — глупо спросил Роман.

— На все четыре стороны! — ответил следователь и похлопал по папке. — Висяк! Вы вроде человек интеллигентный, могу сказать. Не для распространения, естественно. К тому же может, что и подскажете, как сосед… Бывший. Во-первых, неизвестно — кто погибший. Даже фамилии нет. Просто Евгений Павлович. Документов никаких нет. В розыске не числится. Ваша Софья Сергеевна по телефону сказала, что появился ниоткуда, представился знакомым ее теперь уже умершего мужа, раньше она его никогда не видела. Во-вторых, причина смерти, — более чем не ясна. Шея сломана. Рваные раны. Похоже на укус собаки. Но судя по расстоянию между следами клыков на спине и шее жертвы, эта собака размером с лошадь. Излишне говорить, что собак таких размеров не бывает. Так что, висяк. Отдыхайте. Алиби у вас, что надо, да и прикус у вас не тот, — нехорошо засмеялся следователь. — До свиданья.

Роман попрощался, дошел до автостанции и долго ждал автобуса до совхоза. Позвонил Софье Сергеевне. Голос у нее был встревоженным.

— Ромочка, что случилось, звонили из милиции, интересовались моим жильцом. Что он натворил?

— Не волнуйтесь, Софья Сергеевна, — прокричал Роман в трубку. — Все в порядке. Вы лучше скажите, правда ли, что Александр Дмитриевич хотел вернуть мне мою картину.

— Правда, — ответила Софья Сергеевна и добавила после паузы. — Только вы простите меня, я позже верну ее вам, эта картина для меня память о Саше, он так любил ее. Он говорил, что в ней ваша душа. Ваша настоящая душа. Вы понимаете?