Джефф Дайер - Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси

— Работаю в галерее, — отвечала Лора.

Внезапное желание немедленно перебраться в Лос-Анджелес вновь дало о себе знать. Боже, что же у него за жизнь, если он готов вот так, с полуоборота, все перечеркнуть? Хотя, возможно, дело в том, что «все» здесь на самом деле значит «ничего».

— А вы? Что вы делаете?

— Я журналист. Фрилансер. Если бы это была нормальная работа, я бы ее бросил и занялся чем-то еще, но фриланс, увы, и есть то самое «что-то еще», чем занимаешься, когда бросишь работу, так что возможности у меня довольно ограниченны. Или так, или никак — хотя одно от другого подчас не слишком отличается.

— А я вот как раз бросаю работу. Хотя галерея пока об этом не догадывается.

— А почему? Что случилось?

— Я отправляюсь путешествовать. Делаю то, что обычно делает молодежь в двадцать лет. Только я — с опозданием лет на десять.

Ага, он был прав, ей тридцать один или тридцать два. Ничто сегодня не может укрыться от него. Ей-богу, таким проницательным он не был уже много лет.

— И куда же вы едете?

— А, куда все, туда и я. Юго-Восточная Азия, Индия.

Да что же с ним такое! Через две минуты после Лос-Анджелеса он уже был готов продираться с рюкзаком через джунгли Вьетнама, Камбоджи и Таиланда. Ну да, если никакой более достойной цели у тебя нет, поневоле хватаешься за каждую проплывающую мимо соломинку. Скажи она, что подумывает о переезде в Румынию, он и тут был бы «за». Ну, или на Марс, чего мелочиться.

— А вы уже бывали в Индии? — спросил он.

— Однажды. В Гоа и Керале. На этот раз я хочу в Раджастан и Варанаси, который Бенарес.

— Одно и то же место, да?

— Да.

— Санскрит, так? «Наси» — место; «вара» — много. Место, у которого много имен.

Она рассмеялась. У нее были идеальные зубы, довольно крупные, — настоящие американские зубы.

— Понятия не имею, потрясающе это или натуральное «бен» как «полное» и «арес» как «дерьмо». Возможно, сразу и то и другое, как оно часто бывает.

Они еще раз чокнулись. Джефф смотрел, как ее губы касаются краешка стекла, смотрел, как она пьет. Ни тени розового не осталось на бокале — она не пользовалась губной помадой. Он глотнул из своего, и это простое действие сразу же вернуло ощущение жары, от которой должно было принести облегчение.

— Бог мой! — сказала она. — Какая невыносимая жара.

Она прижала холодный бокал ко лбу. Взгляд Джеффа скользнул вдоль гладкой подмышки. Стекло оставило на лбу несколько бисеринок влаги.

— Завтра, очевидно, будет еще жарче.

Он не хотел сказать ничего такого этим метеорологическим комментарием, но в нем прозвучал смутный намек на более тонкую ткань, осыпающиеся лепестки одежды, влагу пота. Белье, нагота… Жара.

— На самом деле все не так. У меня в отеле не говорят «жара» — это «’ара». А завтра у них будет «’арче».

— ‘Ара будет еще ‘арче?

— Именно.

— Куда же еще. Мне и так сдается, что здесь все испарится еще до наступления утра.

Ничего невозможного в этом явно не было. Очень легко представлялось, что просыпаешься утром — и обнаруживаешь этот полузатонувший город пустым и по щиколотку в гнусно пахнущей грязи: широко раскинувшееся ничто на месте лагуны, влажная бурая пустыня и последние рыбы, трепыхающиеся и хватающие ртом воздух. Хотя, с другой стороны, можно будет наконец-то вычистить каналы и хорошенько отремонтировать фундаменты зданий. Удивительно, что ничего подобного еще не сделали в порядке арт-проекта, вроде знаменитых «оберток от Христо» [38] «Christo wrap» — арт-проект творческого и супружеского дуэта Христо Явашева и Жанны-Клод Депá де Гийебон, специализирующегося на художественных инсталляциях в городской среде. На настоящий момент они уже «упаковали» Рейхстаг в Берлине, новый мост в Париже, ворота в нью-йоркском Центральном парке и другие архитектурные объекты. . Если бы все это носило временный и обратимый характер, получился бы отличный аттракцион для туристов.

— …писать очень интересно, хотя… — говорила тем временем Лора.

— Да нет, какая это литература, это так…

Он пожал плечами и замолчал, гадая, есть ли у него при всем словарном богатстве английского языка шанс закончить предложение не тем термином, который вертелся на языке. Увы, шанса не было.

— …хренотень какая-то, — покорно закончил он.

За это время слово успело созреть, набрать вес и вырваться наружу с двойным смыслом — характеристикой его работы в целом и осознанием того ужасного факта, что никакой альтернативы у него нет.

— А, хренотень, — засмеялась она. — Самая суть англичан.

— Факт, у вас есть свобода и стремление к счастью. У нас… сплошная хренотень.

— Вы пишете о биеннале?

— Да. Вы знаете такую певицу, Ники Морисон?

— Дочку художника Стива Морисона?

— И Джулии Берман, которая, кстати, должна быть где-то здесь. Мне нужно взять у нее интервью и выманить ее портрет, сделанный Морисоном. В графике. Издатель журнала, на который я работаю, просто чокнулся на этой картинке, хотя в глаза ее не видел.

— А что в ней такого особенного?

— Понятия не имею.

На этой ноте у Джеффа снова пропал дар речи. Абсурдность его работы, всей этой хренотени, которую он вынужден писать, затопила его целиком и неизбежно пролилась бы наружу, рискни он сказать еще хоть слово. И снова она пришла ему на помощь:

— Но вы же пишете в основном об искусстве?

— На самом деле нет. Я вообще по визуальной части слабоват.

Это был его главный козырь. Он заготовил его еще до поездки в Венецию, решив, что сделает из него главную шутку биеннале, которую можно будет повторять при каждом случае. Правда Джефф совершенно не рассчитывал, что сможет опробовать его в таких идеальных обстоятельствах.

— Да и я не очень, — сказала она.

О нет! Она была совершенно серьезна и сказала именно то, что хотела сказать. Она даже не поняла, что он шутит. Патологически искренняя калифорнийка в чистом виде. Его разочарование было столь очевидным, — возможно, он даже опять шевелил губами, беззвучно проговаривая свои мысли, — что Лора со смехом ткнула его в плечо.

— Шучу, — на всякий случай объяснила она.

Джефф был сражен наповал. Она не только выдержала его лучший удар, но и легко парировала, заткнув его за пояс.

— Извиняюсь. Как я уже говорил, я только что приехал и еще не вошел в ритм.

— Все в порядке. Отмотаем назад. Итак, вы пишете в основном об искусстве?

— Иногда. Знаменитости. Интервью. Очерки. Статьи. Вся обычная…

— Хренотень?

— Да вы ловите на лету. Жили когда-нибудь в Англии?

— Лондон. Стрэтфорд. «Буря» [39] Пьеса Шекспира (1610–1611), считающаяся одной из последних в его творчестве. . Оксфорд. Котсволдс. Портобелло-роуд. Хокстон. На все — полтора дня.