Лариса Кравченко - Земля за холмом

— Да, — сказал Юрка и поднял глаза на майора.

Майор постукивал но столу тупым концом карандаша и смотрел на Юрку, лицо его было сумрачно, и Юрке вдруг стало стыдно за свою вчерашнюю грубость, захотелось извиниться, но не хватило смелости.

— Иди и не расстраивайся, — майор встал и неожиданно протянул Юрке руку.

Юрку доставили поездом до Отпора, а там пешочком, по линии до границы. Юрку сопровождал солдат с винтовкой. Наверно, он сочувствовал Юркиной участи и всю дорогу развлекал разговором. Оказалось, в сорок пятом он был с войсками в Маньчжурии, только до Харбина не дошел. Юрка шагал по шпалам, тащил на одном плече рюкзак и приходил в норму.

А десятого февраля он снова был в своем институте. В большом зале шло общее собрание студентов, зачитывали проект устава Организации, и Юрку выбрали делегатом на первую конференцию ССМ (Союз Советской Молодежи). И никто не знал, что он был на той стороне, и что он испытал, и как ему скверно и больно вспоминать это. И только то, что его выбрали делегатом, и еще выбрали групповодом на своем курсе, — немного сгладило его переживания.

Февральские льдинки скрипят под каблуками — Лёлька и Юрка бегут по улице Китайской на свою Первую (учредительную) конференцию.

Солнце ослепительно, ветер с юга пахнет весной, и Юрка с разбега прокатывается по замерзшей луже наравне с китайчатами.

Лёлька, правда, не делегат, как Юрка, но у нее тоже билет, пригласительный, — в ложу печати! Пуговицы у Лёльки на тужурке начищены, и юбка в плиссировку отглажена — конференция!

Лёлька стоит в зале Совклуба и поет «Интернационал». А что это значит — первый раз в жизни петь «Интернационал»!

И алое знамя выносится на авансцену, с золотыми кистями!

— Родина вручает вам это знамя, чтобы вы несли его с честью!

Дыхание перехвачено, и вместо одной Лёльки, с маленькими ее метаниями, рождается вдруг неведомое ей прежде, мощное: «Мы — Организация!»

И тут же, на бархатном барьере ложи, строчит она на обороте билета, корявым почерком то, что завтра должно пойти в набор:

…«Ты слышишь пас, Родина? Мы далеко от тебя, но куда бы ты ни послала нас, Родина, мы будем жить и работать с честью!

Нас мало пока. Сегодня всех нас могут вместить стены этого зала, но завтра нас будет больше под знаменем, объединенных великой целью — Родина и Комсомол!»

Пять лет она будет писать теперь высокие слова в стихах и в прозе, потому что считает это служением Родине — в рядах Организации! И это уже не просто — клубный литкружок, это — отряд идейный и дисциплинированный! И устав как в комсомоле, только с поправкой на местные условия: «Соблюдение законов демократической власти на освобожденных территориях Китая, уважение к китайской Коммунистической партии и обычаям китайского народа…»

Оказывается, они нужны сейчас здесь в Китае, чтобы помогать ему строить новую жизнь! «…Нам ли выращивать в душах плесень, гитары расстраивать тоской по Родине? Если мир наш сегодня суров и тесен, значит, в нем мы нужней сегодня!»

Лёльке виден сверху весь зал и взметнувшиеся при голосовании квадратики делегатских билетов — выборы в руководящие органы Союза! И Юрка на сцепе за красным столом мандатной комиссии. Юрка сегодня занят, и они не перекинулись и парой слов в перерывах, но это не так важно. Вечером они будут идти с конференции с ребятами — одна большая шеренга, под руки поперек темной Китайской и петь: «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем…»

Они давно поют это, после Пражского фестиваля молодежи, но теперь по-иному звучит гимн демократической молодежи в ночном Харбине, потому что они — Организация и нет больше оторванности их от молодежи мира! Представитель Консульства СССР приветствовал сегодня создание Организации и вручал им знамя Ленина — Сталина! И из самого Антифашистского комитета советской молодежи будут идти к ним толстые пакеты с материалами для журнала, который называется «Советская молодежь», а Лёлька и Юрка, естественно, — члены редколлегии! Редактор журнала Лазарь — суматошная «журналистская душа» в очках и прическе ежиком — зав. сектором печати Комитета.

Вообще в Комитет вошли почти все ребята из тех «старосоветских», как называют их в городе, что были еще при японцах советскоподданными — Гена Медведев и другие. Когда-то они охраняли город в сорок пятом (у Гены на пиджаке медаль — «За победу над Японией»).

Лёлька заполнила анкету о вступлении и отнесла в Комитет:

«Я, Елена Савчук, желаю вступить в члены ССМ, чтобы повысить свой политический уровень и принести пользу нашей Родине!»

Февраль был сумасшедшим и март — тоже. В институтском райкоме стоял один стол, а стульев вообще не полагалось — заседания групповодов на больших переменках проходили стоя: выслушать задания и — на лекции! На полу лежали стопки уставов — серенькие книжечки, перевязанные веревкой, а папка с протоколами — на подоконнике. Юрка ходил перемазанный краской — золотой, когда рисовал значок ССМ — на стену, и белой, когда писал лозунги в подвальной столовой.

Юрка стал важный и деловой — не подступиться! Лёлька сталкивалась с ним в коридорах на большой скорости.

— Привет, товарищ Савчук! — и бежал дальше.

Кроме него в райкоме еще два Юры: Юра Первый — председатель и Юра Второй — секретарь (в смысле — технический, это позднее уже стало все совсем как в комсомоле — секретарь райкома!)

Пятнадцатого марта Лёльку вызвали после лекций в Комитет.

Назавтра у Лёльки был зачет по сопромату, и она не знала, что делать — сидеть учить или бежать в Комитет? И она тормошила Юру Второго — зачем вызывают и, может быть, не обязательно идти сегодня?

Комитет был еще в старом здании Общества граждан СССР, на проспекте. В прежнем своем кабинете сидел Шурик Говорук — первый председатель Отдела Молодежи, негромкий, но справедливый — так и звали его ребята — наш Говоручек, и хорошо, что его выбрали теперь председателем Комитета!

В коридоре около дверей председателя — очередь. Юрка и Сашка тоже сидели здесь — оказалось, сегодня вручают билеты всем на букву С: Савчук, Старицин, Семушкин…

Лёлька заволновалась, потому что могут спросить по уставу и по международному положению, а она совсем не готовилась! Она не думала, что это будет так скоро!

— Юрка, дай устав, быстро!

Ничего она не успела прочесть, как ее вызвали. Она совсем растерялась, дрогнувшей рукой взялась за ручку двери, шагнула в кабинет и ничего уже толком не воспринимала. Только запомнилось: солнца много в комнате, и Говорук объявляет ей о доверии Организации. Он протянул ей через стол красную книжечку и хотел пожать руку, но руки у Лёльки оказались заняты — в одной билет, в другой платок, скомканный, и пожатия не получилось.