Леонид Могилёв - Пес и его поводырь

… Зал тысячи Будд был погружен в полумрак. Пусто было среди монументов. На этот раз он искал женщину. Гималаи — не самое плохое место времяпрепровождения для мятущейся женской души. Вообще-то убивать лучше всего, конечно, в большом городе. Выбрать место, открыть окно в номере, поставить локти на подоконник, хорошо упереть их, поймать в прицел аккуратную женскую головку, выдохнуть, тронуть спуск. Потом положить оружие, покинуть номер, пройти по коридору, пошутить внизу с консьержем, взять такси, через два квартала выйти, и так еще раза три. Потом автостанция, другой город, аэропорт. А деньги у него давно есть свои. Не нужны ему деньги…

В Бутане нет городов и люди живут в старых крепостях. Толстые, сужающиеся кверху стены, широкие окна. Здесь свои понятия о стратегии и тактике обороны. Ни гвоздей, ни железа. Постройки состоят из блоков. Пазы и выступы, филигранно подогнанные друг к другу. Металл ветшает и стареет, а камень — никогда.

На первом этаже — загон для скота, на втором — жилые комнаты. На третьем — амбар. И стены домов во множественных изображениях фаллоса. Во всех видах и ипостасях. У некоторых членов руки и ноги. Одеяния и головные уборы. Тантризм — штука тонкая. Гораздо тоньше русского похмелья. Как раз для женского воображения. Фаллос отводит беды от дома.

И главное — здесь нет телевизоров. Высокие и крепкие люди. Весь народ в одинаковых шелковых халатах, перетянутых шелковыми поясами. У мужчин, покороче, у женщин подлиннее. Коралловые бусы и браслеты. Бирюза.

Он ел рис с овощами и пряностями и вспоминал тот рис в джунглях, ужины на двоих с Черной Рожей. Здесь, вместо мяса крокодила, приличная свинина в сладком соусе. За всю операцию он не выпил ни капли джина. Легендарное мясо яка ему не понравилось. Вольному воля. Так же как принудительный чай с маслом, молоком и солью.

Объект находился в столице — Тхимпху. Небольшой городок с одной нестрашной улицей и несколькими лавками. Сережки, ожерелья, сабли. Вот саблей-mo он и убил ту женщину. Вполне достойное и соответствующее месту оружие. Металл дрянной, мягкий, но удар получился удачным, она даже не вскрикнула, и кровь алая была неотличима от накидки на ее ложе. Русская сучка, перебежчица… Потом ему пришлось отправиться в Тангсу. Это уже настоящий город. Тысяча жителей, крепость, где находится королевская резиденция. Горная дорога на высоте три километра. В Тангсу получил новую информацию от одного из монахов. Он тогда поразился обширности и разветвленности агентуры. Колоссальнейшая работа длиной в века, когда связь передается через поколения в поколение. Наполовину сданная и порушенная агентура, но все же устоявшая, являлась залогом будущего успеха. Только мудреный русский или хохлацкий мужик, только белорус упрямый или татарин никак не могут взять в толк свою судьбу и предназначение. Только из-под палки, только оголодав и отчаявшись. Да что мы за народ такой?

Информацию он получал в монастыре, где жили астрологи. Информатор предложил ему рассчитать гороскоп, но он отказался. Не верил он в гороскопы.

Улетая из страны, наконец, выпил. Попросил в баре аэропорта Паро тройной джин без тоника и выпил его в полтора глотка. На взлетно-посадочной полосе резвились молодые монахи, еще дети. И опять астролог, со своим будущим. Ах, будущее… Не хотите ли номер в «Агидели»? Не хотите ли реанимацию и спецобъект под Псковом? Новое лицо, новые документы. Земля дракона, земля ливов. Племя темное и послушное. Дюны и сосны. Великая Латвия до Урала. Завтра много работы. Нужно спать. И во сне придет женщина, которой уже нет. Но вместо женщины — Черная Рожа…

Он сидел посреди обморока, где не было еще ничего, и читал книгу. Пес узнал свою книгу и возмутился, а возмутившись, потребовал ее ему отдать.

— Да брось ты. Это всего лишь мираж, галлюцинация. Книга сейчас в сейфе твоего начальника. Там же твои документы, ордена и медали. В кассе — зарплата. На депоненте денежки. Очень занимательная книга. Я от нее торчу.

— Шел бы ты на свою малую Родину. Козел.

— От козла и слышу. Дела твои нехороши. Ты скоро будешь свободен.

— Я свободен был, буду и есть.

— Хочешь, посмотрим на твою Месопотамию? Вавилон — город обширный.

— Экскурсию предлагаешь?

— Чтобы ты знал, я давно уже умер и потому могу быть везде, где захочу. А тебя одного в Вавилон пока не пустят. А, потом, ты не скоро со мной встретишься. Пока тебя определят по месту назначения. Бюрократия.

— Говоришь много. Мне и спать-то нельзя. Дел много.

— Это много времени не займет. Пошли. Тем более, ты сейчас не спишь, а бредишь. Лежишь в отключке и дуркуешь…

И они пошли.

…Песок согревал подошвы и солнце не утомляло их во время пути по пустыне. Пес оглядел себя и обнаружил, что он бос и одет в какой-то балахон, в котором все же было легко идти. Черная Рожа был ростом несколько ниже и потому шагать ему приходилось пошире. Песок, какой-то неестественно плотный, позволял идти быстро.

— Почему мы босые, Чернота?

— Во сне ходить босиком — к счастью и достатку.

— А одежда моя где? Штаны? Пиджак?

— Зачем тебе пиджак в Месопотамии? От тебя вначале шарахнутся, а потом допросят и повесят. Ты лучше иди и не задавай лишних вопросов.

— Куда идти-то?

— Посмотри внимательней на линию горизонта. Там город.

— Это мираж.

— Сам ты мираж.

И после этих слов расстояние между ними и городскими стенами стало стремительно сокращаться. Через четверть часа они были на месте. Часов Пес на руке своей не обнаружил. Черная Рожа заметил это и ухмыльнулся.

— Где часы?

— А на фиг они тебе здесь? — ответил папуас.

— Часы дареные.

— Ты думай, вообще, о чем говоришь. Здесь сон. Иллюзия. Вот проснешься и все на месте. И часы, и пиджак, и беда… Воды ни капли, Панагия далековато, мудак Каргопольский в отчаянии. Зачем мужика вовлек в сомнение?

— Я там не в пиджаке сейчас. В куртке. А Саню оставь. Он будет приятно удивлен…

— Ну, тем более… А где пиджак-то?

— В камере хранения. В Каргополе.

— Говорил тебе, не езди.

…А город был весьма внушительным. Величина стен такова, что он ощутил страх, который не оставлял его после. Но то, чего он ожидал с большим страхом, отсутствовало. В городе не оказалось жителей.

— Это падший город. Он уже взят и покинут. Не обращай внимания.

Сразу за воротами располагалась городская площадь и посредине нее — статуя вождя. Пес с удовлетворением отметил, что с течением времен вожди на пьедесталах совершенно не изменились. Это ремесло оказалось вечным.