Леонид Могилёв - Пес и его поводырь

— А этот… паломник? Викеша?

— Его не будет. Тут сейчас за нами другие глядят. Но ты не бойся. Молись и не бойся.

Хмель медленно выходил из него. То ли густой суп, то ли общее сравнительное здоровье было тому причиной.

Они молча погуляли по набережной, вернулись на площадь, не обращая внимания на вьетнамцев-коробейников. Игрушки, шоколадки, пиво. Все, что хочешь. Потом Пес вошел в какой-то магазинчик и не вышел. Саша заглянул внутрь. Никакого Пса там не было.

Он, не оглядываясь, дошел до отеля, бутылку воды купил, пива банку. В номере опять душ принял, запер дверь, лег, включил телевизор. Под бесконечный новостной блок уснул, хотя и с трудом. Пес горазд был на шутки. Поди, еще вернется скоро. Винца принесет. Шашлыков…

… Примерно к середине ночи Саше стало тошно. Не в физическом смысле, а в том, главном. Все фантастические обстоятельства его последнего времяпрепровождения, этих вот нескольких недель, вылились в неискоренимое желание — покинуть номер и отправиться путешествовать по ночному городу. Он ясно понимал, что никогда сюда не вернется. Да и вообще более из Каргополя своего носа не высунет, если вообще туда доберется. Взглянуть еще раз на людей, сидящих сейчас под тентами, идущих по улицам, не опасаясь мента или бандита. Здесь их должно быть не меньше… но все же не опасался он. Деньги заколоть булавкой на трусах, паспорт в карман рубашки, тоже заколоть, и билет.

Ночной портье как читал книжку, так и продолжил ее читать. С виду студент. Рубашка белая, лицо умное. Отель в Салониках — это вам не общежитие леспромхоза, переделанное в странноприимный дом. Ну, да бог с ними. Он вышел на улицу и это была улица Сократос.

Ларек, где газеты, пиво, шоколадки и телефон, светился, наполненный несбыточным ожиданием счастья. Саша попросил банку пива. Хозяин комбината счастья говорил по-русски без ошибок. Разговор произошел такой.

— А есть ли экскурсии по ночному городу?

— Таких экскурсий нет.

— А если на такси?

— А не дорого?

— А сколько?

— Ну, смотря зачем экскурсия. По бабам — одно…

— Да мне покататься. И поговорить…

— А деньги есть?

— Есть пятьдесят евро.

— Ну, примерно час покатает.

— А как его вызвать? Где найти?

— С тебя два евро за звонок.

— Получи. Возьми пять.

— Пять не надо. Откуда ты?

— Из Питера…

— А я из Сухуми. Давно уже…

— И много здесь вашего брата?

— Хватает. С шубами работаешь?

— Какими шубами?

— А. Понятно. Экскурсия?

— В монастыре был.

— Каком? Паломник?

— В главном.

— В главном, это как?

— На Афоне.

— Повезло. Я вот все никак. В Пантелеймоне?

— Почем знаешь?

— Знаю. Утром приходи. Поговорим.

— Ты тут сутками, что ли?

— Вся семья. Очень удобно…

Подъехавшее такси прервало так славно начавшийся разговор двух соотечественников.

— Куда?

— Вы тут все русские?

— Советские.

— Значит, русские.

— Садись… Покататься?

— Ага.

— Куда?

— Афины далеко?

— Пятьсот верст. Только не поеду.

— Да я и не прошу.

— Да чего там? Большой город. Дикий.

— А Салоники?

— Тут рай. Метаксу будешь?

— Не… Узы нет у тебя?

— У меня все есть.

— Ты езжай и рассказывай.

— Ну и ладно… Про Александра Македонского слышал?

— Ну да…

— Так это в честь его сестры город назвали. Триста лет до этой эры… Второй город Византии. Тогда тут все и отстроили…

— Отели и кабаки?

— Церкви, монастыри и стадионы… У Димитрия был?

— Футболист?

— Святой Димитрий. Это же рядом. Салунский. Сейчас свернем и вернемся…

— А, да… Пес говорил…

— Пес, это кто?

— Да так. Собака одна.

— А где он?

— А тебе зачем?

— Да мне и неинтересно.

— Ну и ладно.

— Завтра в Белую Башню сходи.

— Это что?

— Музей. Интересно.

— А где это?

— А вот сейчас свернем и проедем.

— Я бы кофе выпил. Есть где?

— Есть.

Они остановились возле веранды, где догуливала компания немцев, которых Саша научился вычислять безошибочно по легкому безумию в глазах и достоинству в телодвижениях. Сели за столик.

— Я ставлю, — сказал Саша, — тебя звать как?

— Артур.

— Во. Из Сухуми?

— Из Чимкента. Я сам себе возьму.

Артур выпил бутылочку воды, а Саша — «Эленико» с булочкой.

Ночные мотыльки и мошки образовывали роящийся столб совсем рядом. Свежий ветер с залива милостиво трогал лицо ночного путешественника. Артур откровенно отдыхал напротив, неспешно пересказывая туристические проспекты. Ночь удалась.

— А как здесь зимой?

— Зимой здесь бывает холодно. Снег бывает. А летом жарко. А иногда — ничего. Главное, нет ни одного одинакового дня. Погода — это главное. В Чимкенте было как-то тупо. Одинаково.

— Ты грек?

— На седьмой воде.

— Дорого заплатил за гражданство?

— Ты не говорил, я не слышал.

— Яволь. Поедем, однако. Где тут Метеори?

— За городом. А деньги-то есть?

— Деньги есть. Поехали…

Они еще часа три колесили по городу и окраинам, останавливались в кафешках, Саша пил свою анисовую, Артур болтал, и наконец настал самый темный миг ночи. Тот, что самый главный перед рассветом. Они вернулись к отелю.

Киоскер приветливо помахал им рукой.

Саше не было никакого дела до того, что утром служебный парень напишет, по просьбе некоторых должностных лиц, отчет о наружном наблюдении за перемещениями господина Болотникова и его контактами, и полном отсутствии Пса. Тот как в воду канул. Оставалась надежда на аэропорт.

Не заметил Саша и того, что в его отсутствие кто-то аккуратно проверил номер, ища незнамо чего. Ветра в поле. Пса смердячего. День вчерашний…

Саша принял по доброй своей привычке душ, отхлебнул еще узы из маленькой бутылочки, включил телевизор, где ночные посиделки комментаторов, и мгновенно уснул.

Утро выдалось тихое и ясное. В такое утро хорошо проводить такое мероприятие, как казнь. Зрители не потеют, дождем их не бьет, казнимый спокоен, палач благодушен. Король или губернатор мечтает поскорей махнуть платком. Потом, по пиву с кнедликами. Или что там у них…

Однако настало время вспомнить о подарках. Кроме десятка всевозможных буклетов, бумажных иконок, ракушек и ослика с пронзительными глазами, подарков семье не было. Это, впрочем, были достойные сувениры, но он прогулялся в ближайший подвальчик, после чего стал счастливым обладателем баночки варенья, бутылочки ликера и литровой бутыли узы. Немного помедлив, он приобрел большую коробку конфет в облатках на античные сюжеты. Еще поразмыслив, купил четыре зеленых мельхиоровых крестика. Но главной покупкой стал отличный коричневый галстук. Его, впрочем, он приметил давно в витрине дорогого магазина на Николаос.

У него оставался примерно час до заказанного Псом такси. Час этот он потратил на сидение в номере и оплакивание бессмысленно прожитых лет.