Ольга Морозова - Музыкантша

Проснувшись, она бросила взгляд на часы — надо же, прошло всего два часа. Она вспомнила сон. Адрес чётко отпечатался в её голове. Она встала, взяла ручку и бумагу, записала его. Съездить? Глупо ехать по адресу, продиктованному покойником во сне, но ей даже интересно. Конечно, она поедет. Она и сама так хотела, иначе бы не сказала Максу, что хочет вылететь завтра. Теперь и её камушки лишили покоя. Это Альберт внедрил в неё эту одержимость. А всё потому, что она так же безумна, как и он. Он чувствует в ней родственную душу. Он понял это с первой минуты, как увидел её. Когда она сошла с ума? Когда жила у цыган? Или когда спала с Вовочкой? Ответ напрашивается сам собой — она всегда была такой, с самого своего рождения, ещё в утробе матери. Ничего не даётся просто так, за всё нужно платить, и за талант в том числе. Она платит безумием. Хорошо, что никто не догадывается об этом. Потому что, если кто-то догадается, это будет очень печальный день… очень… только для кого? Для неё или для того, кто догадался? Анжела сидит, неподвижно уставившись в одну точку. Телефонный звонок выводит её из оцепенения, и она снимает трубку. Голос Макса звучит бодро.

— Ангел? Привет. Как ты?

— Нормально. Поспала немного.

— Умница. Проблемы твои я решил. Билет ждёт тебя в кассе в аэропорту, деньги твоему благодетелю отправил.

— Спасибо, ты меня очень выручил.

— Да не за что. Горю желанием обнять тебя и уложить в постель. Я страшно соскучился, дорогая. А ты?

— Я тоже.

— Звучит невесело.

— Прости. Вся эта история подействовала на меня удручающе.

— Ну, всё. Я жду тебя дома.

— Пока.

Анжела положила трубку и сразу же позвонила в такси. Машина пришла быстро, она спустилась вниз и назвала адрес, который сообщил ей Альберт. Она приготовилась извиниться, если шофёр вдруг скажет ей, что такого в их городе нет, но он кивнул и поехал.

Место, куда её привезли, оказалось за городом, в тихом посёлке. Домик за решётчатым забором утопал в зелени. Калитка был открыта, и Анжела вошла. Она собиралась постучаться, но дверь в дом тоже оказалась открыта. Половица под ней скрипнула, и она услышала голос:

— Глафира, ты?

— Нет. Вы меня не знаете.

— Пройдите сюда. Не встать мне.

Анжела прошла в комнату. На кровати лежал старик, обе ноги его были в гипсе. Он удивлённо уставился на Анжелу.

— Ты из поликлиники, дочка?

— Нет. Я по делу.

— Вот уж не ожидал, помилуй Господи! Какие такие дела могут быть к больному старику?

— Семейные.

— А это уже совсем никуда не годится. У меня семьи-то, почитай, уже лет сто как нет. Как Риммочка померла, так и живу бобылём. Ни деток, ни внуков…

— А где же детки?

— Не было у нас деток, поздно уже встретились с голубкой моей. Вы что-то путаете, дамочка.

— Риммочка, говорите? Это бабка моя родная…

— Бабка? — Старик глупо заморгал глазами. — Да кто вы такая, в конце концов? У Риммы сын был, а у него жена и дочь. Так страшную смерть приняли. В огне сгорели.

— Как видите, не все. Я жива и вполне здорова. А что у вас с ногами?

— Сломал. Крышу чинил у сарая, сорвался и сломал. Думал, помру. Спасибо, Глафира, соседка, спасла. Она молоко мне приносит. Нашла меня и в больницу отвезла. Теперь ухаживает, забегает. Добрая женщина. А звать-то тебя как?

— Анжела.

— Анжелка?! Господи помилуй! Как призрак из преисподней! Сейчас сердце выпрыгнет! — Старик сдавил руками грудь. — Откуда ты?

— Оттуда, куда вы нас отправили. С Риммой, женой вашей и моей бабкой, матерью моего отца. И теперь я хочу знать, куда именно.

— А мне почём знать? Это Риммы дела, она меня не посвящала. Дайте хоть умереть спокойно! А ты что, сама не знаешь?

— Знала бы — не спрашивала. Мне нужен адрес. И желательно без лишних вопросов. Я тоже умею ноги ломать.

Старик побледнел и испуганно икнул.

— Да полно, внучка! Я-то тебе что плохого сделал? Отец твой, Эдик, помочь попросил. Сказал — вопрос жизни и смерти. Я и помог. А теперь выходит, виноват… бегают все, угрожают… Зачем покойников из могил поднимаете? Не к добру это всё. А родитель твой жив? Или как? Мама?

— Или как. Умерли оба, царствие им Небесное. Давно уже.

— Не помогла хитрость, значит… Я ведь их предупреждал… живите по совести, не придётся бегать…

— Да, скверно получилось… но адрес вы мне всё-таки дайте.

— До тебя тут молодчик один был, — старик настороженно огляделся по сторонам, — дурной человек, бешеный… — Он понизил голос: — это он мне ноги сломал. Сказал, сдохнешь здесь, старый хрыч. Кто он такой, не знаю. Тоже адрес спрашивал. Я сказал, а что мне? История давняя… Где теперь Эдик? Я за его грехи отвечать не хочу. И, как собака безродная подохнуть, не имею желания. По-человечески хочется… Вот и сказал. Ты уж прости, внучка.

— Да ничего. Я не обижаюсь.

Старик вытянул руку в сторону старого буфета.

— Там возьми, в чашке без ручки. Римма перед смертью раскрылась, сообщила. Всё написать туда просила, узнать, как там и что? Да не успела… Возьми, внучка, Анжелочка… Если тебе надо.

— Спасибо. Не поминайте лихом. Я вас обидеть не хотела, так, вырвалось…

— Ничего. Не забывай меня, заходи… Какая-никакая, а родная душа…

— Не забуду, — Анжела достала чашку и вынула засаленную бумажку с адресом, — спасибо.

Такси терпеливо дожидалось её у ворот. Анжела села на заднее сиденье и велела ехать в гостиницу.

В аэропорту Макс встречал Анжелу с пышным букетом цветов. Он торопливо поцеловал её в щёку и сунул ей букет. Анжела с наслаждением вдохнула запах хризантем, грубый и немного терпкий.

— Ну, наконец-то, дорогая! Я уже и не чаял тебя увидеть!

— Это почему?

— Не знаю. Думал, ты меня бросила ради какого-то сумасшедшего мачо.

Анжела усмехнулась про себя. Надо же, сам того не подозревая, Макс попал в точку. Именно ради сумасшедшего мачо она его и бросила. Вслух же она произнесла.

— Не говори глупости! Я была на гастролях.

— Много заработала?

— Меня кинули.

— Обидно. Предупреждал же, чтобы никуда без меня не совалась. Самостоятельности захотела…

— Не груби мне. И давай без комментариев. Мне и так тошно.

— Ладно. Я тебя сейчас отвезу домой, пообедаем, а потом у меня дела. Вечером заскочу.

— Как хочешь.

— Ты какая-то странная, Ангел… Будто и не рада.

— Я рада. Но ты же меня знаешь. Подпрыгивать от радости, как резиновый мячик, не в моём духе.

— Знаю. — Макс вздохнул. — За то и люблю. Милая…

— Мне нужна скрипка. Хорошая.

— Будет. Завтра. Самая лучшая, какую найду.

— Я на тебя надеюсь.

Макс остановил машину возле дома Анжелы и поднялся с ней в квартиру. Стол был накрыт к обеду, и они молча принялись за еду.

— Послушай, Макс, — Анжела пристально посмотрела на него, будто размышляя, стоит ли ему сообщить то, что она собиралась, — мне нужно уехать. Завтра.