Николай Сиянов - Встреча

— Когда дом горит, одними словами о Любви, одной вашей чувствотропией не поможешь, — подхватил Саша, — Сейчас нужны иные меры, очень жесткие!

— Подожди, Саша, я хочу закончить мысль, — попросила Лена и продолжала. — Почему сейчас у людей ничего святого? Да потому, что люди отказались от истинного Учения Иисуса Христа, отказались от Практики Реализации Законов Пространства. Знания возможны лишь при Мышлений, а люди разучились Мыслить в Единстве с Богом и тем самым обрекли себя на деградацию. Молодежь утратила и смысл жизни, и точку ее отсчета. А взрослые не могут объяснить, что есть истинная Любовь. Вначале изгнали Бога из сердца, а после, как, например, христиане, вообще объявили Знания грехом, соблазном, вот ныне и пожинают, плоды незнания. Да еще и удивляются: почему так буйно процветает беззаконие, жестокость?

— Все бросились исповедовать Христа, но никто не пожелал обратиться к Практике несения Креста своего, — сказал Саша, показывая себе на грудь. — Всякий знает, что явился миру Иисус Христос и дал людям Крест Животворящий, силою которого можно изгонять бесов, иметь защиту…

Что за Крест? — спрошу, и вы ответите: известно что — знамение. Но вы ошибаетесь смертно. Сколько ни крестись, ни осеняй себя — человек не защищен. Крест Животворящий есть выражение Любви Божией, силою которой Христос исцелял, изгонял бесов и воскрешал. Крест Животворящий не есть абстракция, добавлю, но имеет телесность и вещественность внутри каждого человека, он обладает, чувствами, умом и Гением Творца. И он дан Богом каждому изначально, ибо Крест есть Творец Единый в Боге Едином. Христос принес на Землю Учение, но Учение это скоро забыли и создали Религию, что не одно и то же… Христос учил нести Крест Животворящий в себе, а Религия вынесла этот Крест на купола храмов… Только не поклонения Христос искал, не к нему призывал; зачем ему ваши поклонения? Он призывал к Несмертию! Помолчав несколько, Александр с грустью сказал, ни на кого не глядя:

— Поймете ли наконец, что Я и есть ныне Жизнедатель ваш! И те, кто Практикует несение креста своего, узнают Меня однажды в Чаше своей, ибо Я раскрою себя в сердцах их. Но для этого всякому принявшему Меня необходимо принять и Мои условия.

— Какие? — спросил я то, что и должно было спросить.

— Время наступило действительно жуткое, — сказал Алекс Андр. — Вы и не представляете, насколько ядовиты ваши излучения. И потому, повторяю, Крест можно практиковать лишь вблизи Меня, Жизнедателя вашего. Если бы отец приехал сюда раньше — не умер бы. Наступила тишина. Каждый, я думаю, осмысливал сказанное. Мне казалось, Саша что-нибудь еще спросит об отце, как хоронили его, что ли, много ли собралось народу, вообще — как все было… Но он не спросил про отца. Он продолжал:

— Или совсем ослепли, не видите; — Мир Земной приближается к своему завершению. Время ваше исчерпано вами. В Мир Земной началось вторжение Голографических Сущностей — через живых людей. Отсюда всякие там экстрасенсы, целители, ясновидящие… Благодать нисходит с небес? Ошибаетесь! Порождение самих людей — Молох — пожирает своих подданных — вот что! А кроме того, из космических глубин приближается Гравитационный голографический Ветер. Перед его Огнем жизнь на Земле устоять не сможет. Разрушения произойдут на всех уровнях. Надо понять и осмыслить: Огненная Шаровая Волна Сознания Демиурга Мира Земного и Мира Небесного приближается к планете Земля со всех сторон!

— Для чего нужны все эти разрушения?

— Чтобы испепелить слуг диавола, самого Молоха; спасти воистину любящих Бога. Осознайте же момент и поспешите очистить Сердце жизни вашей — Священную Чашу Накоплений Творца Небесного во всех вас! Только Чистота Чаши может спасти, не понимаете?

Я вспомнил, Алекс Андр занят сейчас трудом воистину титаническим — строит над Алтаем Сферу, радиус которой составляет 2242 километра. На грани фантастики, конечно, но кто знает… Спросил и об этом: зачем нужна Сфера? Чтобы спастись от Гравитационной Волны?

— Когда Сфера будет готова, Я, Демиург Мира и Спаситель ваш, введу в нее нужных Мне людей с очищенной Чашей, и Я выведу Мне ненужных.

— Работа продвигается успешно?

— За сутки Я "прохожу" по пятьдесят километров.

— По земле?

— Я строю Сферу, неужели не понятно?!

— Значит, каждый день по пятьдесят километров во все стороны — как бы из одной точки?

— Да, из точки, где мы находимся. Именно здесь — Анахата Земли. Именно сюда я приглашаю званых и избранных — Тебя, на- пример, мать свою, сестру, даже Милицу, еще некоторых… Не все хотят слышать. Имеющие уши — не слышат! Мать выдвигает мне идиотский ультиматум — вернуться к ней, заняться хозяйством, быть хозяином… Она в своем уме? Вернуться нам сейчас в мир — это значит умереть на третий день от отравления вашими ядовитыми излучениями — не понимаете? Не мы к вам должны вернуться, а вы к нам прийти сюда на поселение, других вариантов нет.

— Но мать не может бросить дом… Да и куда прийти? Вот сюда, в эту избушку?

— Пусть продаст дом, купит в Усть-Коксе.

— Это легко сказать, не так-то просто сделать.

— Я вижу, вы все там рехнулись! Не понимаете, жизни вашей, вас всем, осталось не больше двух лет! Вы нам выдвигаете свои идиотские ультиматумы, Голограмма Мира — свои, смертные! Учтите, за всякое скверное слово ваше в Мой адрес, за непослушание Голограмма Мира приговаривает вас к одному — к. Смерти. Даю срок опомниться всем и быть здесь — до тридцатого апреля сего года. Все!

— То есть на размышление осталось чуть больше месяца? Это нереально, так не получится… Но он не слушал меня.

— Учтите, придете с должным уважением — как к Демиургу Мира вашего, — дам вам спасение и дам объяснение Законов Пространства, рекомендации. Несмертие вам подарю всем — разве мало?! Но если придете с камнем за пазухой, предупреждаю, передай всем, и особенно Милице своей, — срок вашей кончины приближу, испепелю!

Далее началось то, о чем и вспоминать не хочется. Алекс Андр вдруг на глазах сделался как одержимый. Может, это и было настоящее одержание. Он начал орать, именно орать, натужно и истерично, что Милица моя, такая-сякая… Я нисколько не знаю ее прежнюю жизнь, а она, эта ее жизнь…

О Господи! Как я только все это выдержал. Первым порывом было — вскочить и заорать в ответ, что это неправда! Неправда! Что он мелет, не зная что, неведомо для чего и зачем… Потребовать, чтобы он. Спаситель и Демиург, немедленно перестал оскорблять, человека, постыдился бы хотя своей Лены, уж она-то наверняка знает Милицу… И вторым моим движением, стремлением было — вообще выскочить вон из этой душной избушки, подальше, подальше!

Но куда бежать — в ночь? В тайгу? Нет, это безумие, безумие. И высказать ему все в глаза, вот этому орущему с пеной у рта, одержимому, высказать все, что о нем теперь думаю, — это значит то же самое, что и уйти немедленно, хлопнув дверью, раствориться в тайге. Это значит порвать с ним, порвать навсегда. Порвать с Заколдованным Принцем, именно — с Заколдованным, теперь я не сомневался нисколько.