Елизавета Ланская - Принцесса из собачьей будки

После сомнений и раздумий, длящихся еще минут пять, Алевтина Викторовна решается все-таки щелкнуть кнопочкой включения настольной лампы и рассмотреть получше непонятный предмет. Можно было бы, конечно, проигнорировать его, но так он надоел своим «тук-тук-тук», что голова уже пухнет.

Пока рука тянулась к заветному выключателю, голова лихорадочно соображала, что может находиться на стуле и стучать. Может бомбу подбросили? А что, такие как Костик и Миша могут, хоть и дети. Не посмотрят, что старая и немощная, укокошат бабку и глазом не моргнут! А потом и домом завладеют! Если есть такое желание, то взрывное устройство смастерить — невелика премудрость, это можно сделать в два счета. Устав гадать, женщина в нетерпении зажгла свет.

Небольшой полукруг искусственного солнца осветил часть комнаты, но не ту, которая волновала особенно Алевтину Викторовну. Чтобы исправить эту досадную неприятность морщинистые руки женщины с плотными голубыми канатиками вен, направили лампу прямо на стул, дабы выхватить из лап полумрака причину собственного беспокойства. Однако когда таинственный предмет осветился, спокойнее не стало. Старческие глаза сумели отличить только нечто бесформенное, словно желе. Оно также подрагивало и вместе с тем то вздымалось, то опускалось, производя свое «тук-тук» при этом. Не веря увиденному, Алевтина Викторовна, с досадой, недовольно потянулась за очками, которые лежали под подушкой. И пока правая рука щупала очки на постели, левая тянулась за предметом. Вот уж по правде получилось, что одна рука не знала, чем занимается другая. Когда они встретились, чтобы разгадать загадку, очки уселись на носу, а ладони чувствовали скользкость и вместе с тем тепло предмета, Алевтина Викторовна смогла посмотреть на это чудо природы.

И только взглянула, как вопль ужаса вырвался из груди. Теперь предмет, увеличенный стеклами очков, взятый в руки, предстал перед женщиной во всей своей противности. Пульсирующее нечто с прожилками и чем-то алым, стекающим с краев, как ни в чем не бывало, продолжало стучать. Только теперь звуки эти были громче. Страшнее. Не в силах оторваться от находки, завороженная и испуганная, Алевтина Викторовна смотрела и смотрела. Где-то она уже видела нечто похожее.

Копаясь старательно в сундуках памяти, сдувая с них пыль времен, женщина пыталась дать имя этому найденному «нечто». «Точно! Я видела такое на анатомии, когда училась в медицинском!». Догадка порадовала, но тут же довольное выражение на лице сменилось гримасой ужаса. Теперь-то она поняла что держит в руках, — это сердце. Настоящее человеческое сердце, причем, живое до сих пор. Как же оно так может стучать? Вот уж что-что, но биться сердце вне человеческого тела, — Алевтина Викторовна и сейчас помнит очень хорошо, — может некоторое время только при достаточном количестве кислорода. А где же тут кислород-то? Сплошной дым — так сильно было накурено. Давно уж известно хозяйке дома, что старший внук Костя курит и среднего подсадил. Сколько не била их — все без толку, только еще крепче дымят! Только не о том она заботится — откуда человеческий орган в доме? Неужто расчлененкой занялись?! Этого не хватало еще для полного дурдома! Однако рассердиться в полную силу женщина не успела, потому что под мерные «тук-тук» бросила взгляд на собственную грудь. А там зияла огромная черная дыра. Пустое место. Руки задрожали, сердце выпало, ударилось о пол и застучало сильно-сильно.

С криком проснулась Алевтина Викторовна вся в холодном поту. Косынка сбилась, седые волосы запутались. Бешено колотилось сердце в груди, вовсе не вынутое. Бессовестно громко колотили в дверь дома. Матерясь на ходу и одновременно причитая, женщина пошла открывать. «Вот так стуки! Ироды! Спать не дают нормальным людям!». Язык от только что увиденного кошмара немного заплетался, так что в повторяемой фразе слышалось не то «стуки», не то «суки». В общем-то, большой роли это не играло, потому что, когда хозяйка приблизилась к двери, такой отборной бранью окатила пришедшего, словно помоями из ведра, что любой бы сбежал без оглядки. Но только не ночная гостья! В ответ на ругательства бабушки откликнулся детский голосок.

— Бабуля, это я, Оксана. Открой, пожалуйста, пусти переночевать.

Скрипнул засов, брякнул замок. Дверь открылась. Не решаясь переступить через порог, девочка ждала, что Алевтина Викторовна примется ругаться, а может и драться от злости, что ее разбудили. Но та лишь поморщилась, почмокала губами и, не сказав ни слова, отступила. Хотелось ей сказать, мол, приперлась, малахольная, да вспомнился недавний кошмарный сон, в котором сердце из груди выскочило. Сон как в руку. Не бессердечная она все же — пустит девочку, а завтра разберется.

Как только солнечные лучи запрыгали на подоконнике комнаты, в которой, подперев ладонью щечку, спала Оксана, голос Алевтины Викторовны продребезжал о том, что спать с нее хватит, пусть встает и принимается за дела. Делами оказались мытье посуды со стиркой и кормлением собак. Больше всего из этого маленькой Оксане не нравилось стирать — неприятно было елозить бабушкиными панталонами и сорочками по стиральной доске, от которых девочку воротило, так что она всеми силами сдерживала рвоту.

Зато она очень любила возиться с собаками. Они так приветливо виляли хвостами, так звонко заливались лаем, что улыбка сама собой расцветала на лице. Приглянулась девочке Найда — большая собака с пушистой шерстью и выразительными глазами, словно человеческими. Оксана не разбиралась еще в породах собак, но понимала и так, что Найда — самая добрая на свете, самая преданная.

— Ух ты, да у тебя скоро щенки будут! — с восторгом воскликнула девочка, когда Найда легла на бок, подставив солнечному теплу свой огромный живот. Конечно, девочка отличила это сразу, потому что Найда сильно поправилась, да к тому же соски у нее вспухли. Замечать такое Оксану научил Миша и девочке это нравилось. Может быть, когда она станет взрослой, будет спасать животных, определять болезни и справляться с ними. Оксане думалось, что с животными куда проще и интересней общаться, чем с людьми, ведь они не предают, не обманывают.

— Ау, ветеринарша, сейчас ворона в рот заскочит, вот узнаешь! — звонкий смех прокатился по двору. Девочка подняла глаза. Верхом на заборе, словно заправский ковбой, сидел Костя. Оксана просияла, только хотела подбежать к брату, но он уже сам в несколько прыжков приблизился к ней и обнял. — Ну, привет, сеструха! Опять ты здесь? А мамка с папкой что, совсем буйные?

— Не совсем, — отстраняясь от брата, пробурчала девочка, — может я просто соскучилась без вас!

— Ха-ха! Да уж! Особенно скучно без нашей чокнутой бабульки приходится, правда?