Мануэль - Блядь ненаглядная

Как долго длился этот поцелуй?

Час, день, год, век... Вечность...

Ребята не услышали ни шороха ключа в скважине, ни щелчка замка, ни тихие шаги в коридоре, ни скрип двери. Дядя Игорь, постояв на пороге комнаты, тихонько развернулся и ушел на улицу. Там он просидел полчаса, под дырявой беседочной крышей, глядя на двери подъезда, пока не выбежал Дениска. Смешно вжав голову в плечи, поеживаясь от дождя он побежал мимо, с Димкиным зонтом в руках. И лишь когда мальчишка скрылся в переулке, дядя Игорь вернулся домой.

Дима с отрешенной улыбкой сидя в кресле, смотрел в книгу невидящими глазами. Дядя Игорь молча перевернул ее, как положено, погладил племянника по голове и ушел на кухню готовить ужин.

Четверг

Дождя не было, да и тучи стали не такие тяжелые. Еще немного, и наконец-то появится слабое осеннее солнце. А пока что, в ожидании тепла, Денис, сунув руки в карманы, ждал Димку возле его подъезда. Специально забежал, хоть и не по дороге; очень захотелось пойти в школу вместе.

Подняться в квартиру он не решался. Странное смущение заставляло полыхать его щеки. На них выступил румянец, как у девушки на первом свидании.

К чему бы это? Вроде ничего особенного вчера не было. Ну, целовались, ну, обнимались, ну, гладили друг дружку. Но вспоминать так сладко. Так хочется, чтобы он всегда был рядом…

Денис замечтался и не заметил Димку; тот сам окликнул, подошел, улыбаясь, кинул свою сумку к ногам на мокрый асфальт, прижал к себе Дениску и крепко-крепко его поцеловал...

Утро. Взрослые спешили на работу, дети в школу, а они стояли посреди двора, заключив друг друга в объятия, впившись друг в друга губами.

Кто-то свистнул, кто-то засмеялся, кто-то строго окрикнул, старушка какая-то перекрестилась…

Денис с Димкой, наконец, взялись за руки, как первоклашки, и, смеясь, помчались в школу.

* * *

Ладошка, словно маленькая ящерка, спокойно лежала на полированной поверхности парты, греясь в лучах проснувшегося наконец-то солнца, и, казалось, совершенно не обращала внимания на злого охотника за ящерками. Димкина ладонь приближалась медленно: миллиметр за миллиметром. Бросок – и вот она уже зависла над жертвой, но шустрая ящерка стремительно ускользнула. Дениска — её хозяин и дрессировщик — закусил губу, чтобы не рассмеяться прямо на контрольной. Охота продолжалась...

Вторая попытка. Оп! Есть! Поймал!..

Еще бы не поймать — Денис зазевался, пытаясь «добить» уравнение с многоэтажными дробями.

Сплетённые пальцы охотника и добычи нырнули под парту.

И пусть весь мир подождет. Успеют они дорешать задачки. Димка вон вторую почти закончил; осталось лишь ответ приписать.

— Пять минут до звонка, заканчивайте, — начала подгонять Алевтина Сергеевна.

Игрушки кончились. Димка торопливо дописал последние строчки.

Денис «зашивался». То ли его вариант оказался слишком сложным, то ли голова не тем занята, но последние два примера никак не поддавались. Он обернулся назад, к Светке Соловьевой. Отличница на контрольной, да ещё и не вредная, — подарок судьбы. Она передала ему свою тетрадку, Денис застрочил ручкой и управился вовремя.

Наконец-то свобода! Дежурные принялись собирать тетради, с трудом отбирая их у не успевших, математичка в который раз оглядела класс в поисках шпаргалок. Но перемена уже в сердцах и умах восьмиклассников. По одному они вышли из класса.

Димка с Денисом вышли, держась за руки. Неподалёку от кабинета физики они остановились у окна, отвернулись от всех, посмотрели друг другу в глаза и принялись целоваться…

— Немедленно оба за мной! — с присвистом прошипел сквозь зубы внезапно возникший рядом с ними Станислав Васильевич. Не оглядываясь, в полной уверенности, что его приказ будет выполнен, он зашагал по коридору.

Шёл он широкими, размашистыми шагами. Дети разлетались в стороны, освобождая ему путь, словно бабочки из-под лап тигра. Денис с Димкой, не чувствуя за собой ни малейшей вины, шли вслед за ним, совершая изредка короткие перебежки, ибо невозможно было поспеть за директорским шагом.

Идти пришлось чуть ли не через всю школу. Кабинет директора был на первом этаже, в самом дальнем коридоре, между столовой и медпунктом. Секретарша, покачав головой, промолчала. Станислав Васильевич вошел в кабинет, подождал, пока войдут оба нарушителя спокойствия, и плотно прикрыл за ними дверь, обитую коричневым дерматином. Потом он отошел к окну и стал разглядывать беззаботно пасущихся во дворе голубей.

— Не слишком ли часто мы стали встречаться, Дмитрий? — не оборачиваясь, спросил он. — Вчера безобразная драка, сегодня еще более безобразное поведение. Я не верил слухам, ползающим по школе, но теперь вижу, что все подтверждается. Единственная причина, почему я закрыл глаза на твой внешний вид и твое поведение, это то, что ты потерял родителей. Но всему же есть границы! Что ты устроил только что? Я бы еще понял, если бы с девочкой и не при всех, а где-нибудь в уголке. Но вот так нагло, на глазах у всех, целоваться с одноклассником?! Ты хоть понимаешь, что творишь?!

Станислав Васильевич обернулся. Его лицо было серым, губы сильно сжаты. Казалось, что он изо всех сил старается сдержаться.

Димка безмятежно взглянул ему в бесцветные глаза.

— Извините, Станислав Васильевич. Но я совершенно не могу понять, в чем моя вина? За драку я готов отвечать, наказывайте. А почему нам запрещено целоваться? Девчонки по утрам каждый раз целуются, когда приходят в школу, и на переменах по сто раз, и никто им слова не говорит. А нам вы запрещаете? Это несправедливо!

— Вот только не надо сейчас изображать оскорбленную невинность! Ты прекрасно понимаешь, что это совершенно разные вещи! В общем так. Или ты мне сейчас обещаешь, что подобное не повторится, или завтра я буду вынужден пригласить в школу твоего дядю для беседы.

— Станислав Васильевич, извините. Можете делать со мной, что хотите. Можете выгнать из школы. Я буду стараться держать себя в руках, но обещать ничего я не могу.

Ох как не хотелось директору раздувать скандал, но и позволить этому нахальному мальчишке вытворять в школе черт знает что, Станислав Васильевич не собирался.

— Марш в класс! И запомни, Дмитрий. Это было последнее предупреждение. Больше прощать я не намерен. Все, идите.

***

У Дениса в душе творилось невесть что. Он перестал понимать, что с ним происходит. Понятие «любовь» он относил только по отношению к девчонкам, и даже на секунду не мог представить себе, что можно любить мальчика.

Не любовь это... А тогда что? Димка был для него абсолютным идеалом друга: смелый, решительный, независимый.

Немножко нестандартный, ну и что?

Смутная мыслишка закралась Дениске в голову; ведь теперь его тоже могут назвать «голубым» или «педиком». В старой школе, где раньше учился Денис, был один такой мальчик, в шестом классе. Его силой заставили отсосать, и вся школа с ним не общалась. Над ним издевались по-всякому, били чуть не каждый день.