Юлий Крелин - Переливание сил

Недалеко от дома была пивная палатка, куда и направился наш друг.

Хорошо, что там всегда очередь. Человек пятнадцать верняком. Можно постоять, поговорить. Отойти немножко. Ребята были хорошие, свои. Один, правда, стоял рядом в очках. Говорит, любит летом пивко попить. Валере он сразу не понравился. Он еще с тех пор очкарей невзлюбил. А когда он Валеру случайно локтем задел, так сразу и «Простите, пожалуйста». «Простите»! Нечего тогда и пиво ходить пить. «Простите»! Но смолчал Валера. Он этого очкаря в упор не видел — с другими разговаривал. А очкарю, видно, поговорить хотелось, для того и пришел, что разговорчики нужны.

Подошла очередь. Валера взял пару кружек, соломку взял солененькую, встал у полочки палаточки, пивко посасывает, соломку жует, разговаривает.

На старых дрожжах похорошело ему. Даже очкарю сказал:

— Ну, что пьешь, как молоко? Ты пиво с людьми пьешь, понял.

Очкарь охотно заговорил. Ну никак не мог Валера слушать его все эти «простите» да «извините».

Потом еще пришел мужик какой-то с поллитрой, говорит, кто с ним в долю, споловинить хочет.

Мужик вроде ничего — Валера вошел в долю. Скушали поллитру. Валера поискал глазами очкаря, да тот уже ушел. Даже не попрощался. Вся вот наглость их такая!

Мужик больше не захотел. А Валере-то хорошо стало — все вчерашнее заходило. Пошел Валера, пока еще не зная куда.

Только за палатку зашел, глядь — очкарь идет.

— Ты что ж, простите-извините, ушел, падло, и не попрощался, как хам?

А очкарь опять:

— Простите, но не припомню, чтоб мы с вами на брудершафт пили.

Ну, Валера, понятно, ему короткие слова сказал и врезал. Очкарь тот, видно, тертый был малый, наглый, очки снять успел, увернулся, схватил Валеру за руки.

— Пусти руки, — говорит Валера, — ты что меня за руки хватаешь!

А этот отвечает:

— Успокойся, малый, успокойся. Тебе все равно со мной не справиться.

Валера дергается. Очкарь без очков держит его, улыбается и говорит:

— Можно считать, что мы на брудершафт выпили.

Ну никак не может Валера отцепиться — крепко держит очкарь.

В это время подошел какой-то еще мужик и говорит:

— Разойдитесь, товарищи. Ну, что вы? И вы, гражданин, связались с пьяным. Отпустите его и уходите. Не видите, что ли, недолго и до греха.

Очкарь повернулся и говорит:

— Вы правы, товарищ...

Но руки держит крепко, не вырвет Валера, и опять все те же слова, все эти «простите-извините». Воспользовавшись тем, что очкарь говорил отвернувшись, Валера сильно ударил его коленом в живот. Уж тут-то очкарь, конечно, упал. А Валера, облаяв всех почему-то, побежал.

Кто-то ему то ли ногу подставил, то ли сам он споткнулся, но упал Валера на камень и встать не мог от болей в животе. И тот лежит, встать не может.

Ну, милиция, или, как Валера говорил, «мусора», набежала. «Скорые» приехали, развезли их по больницам. В разные.

У очкаря оказался разрыв желудка: пива много выпил и от удара переполненный желудок лопнул. Зашили ему желудок. Через десять дней его и выписали. А у Валеры было похуже — он на камень упал.

Больной лежал на носилках бледный, метался.

Дежурный врач Игорь Иванович говорит молодым, только что кончившим докторам:

— Ушиб живота. Мечется. Наверное, кровотечение. Если шок только, лежал бы спокойно. Померьте давление.

Игорь Иванович стал щупать живот, простукивать в боковых отделах его. Посчитал пульс — сто двадцать.

Давление оказалось девяносто пять на пятьдесят.

— Берите его в операционную. Только сейчас кровь возьмите, чтобы группу знать, быстрее. Заказывать, наверное, придется.

— Игорь Иванович, а что, вы думаете, у него? — это они уже говорили на ходу, а вернее на бегу, по пути в операционную.

— Кто его знает! Пьяный же, не поймешь. Наверное, кровотечение. Скорее всего.

— С утра напиваются паразиты.

— Черт с ними. Не наше дело.

— А что он сделал, знаете, Игорь Иванович?

— А что он сделал?

— Со «Скорой» ребята рассказывали. У пивной подрался. Кому-то в живот ногой дал. Того в другую больницу увезли.

— Черт с ними. Не наше это дело.

В операционной быстро наладили переливание крови, дали наркоз, и Игорь Иванович с помощниками начал оперировать.

Пришел студент из приемного отделения; по ночам и выходным дням он работал в больнице санитаром.

— Скоропомощники звонили в ту больницу — там разрыв желудка.

— Тоже пьяный?

— Пахнет, говорят, и в животе пиво.

— Записали опьянение?

— Не знаю. Этот вот ваш ему врезал. Убийца.

Игорь Иванович в разговоре не участвует, он начинает операцию, сделал первый разрез.

Студент философствует:

— Своего ударил, наверное. Вместе пили, наверное. Это уж почти братоубийца.

Игорь Иванович цыкнул:

— Не мешай работать! Потом болтать будете. Господи! Боже мой! И кровь, и из желудка содержимое. Ничего упал!

Игорь Иванович много всегда говорит во время операции, комментирует и себя, и жизнь, и болезнь.

— Так. Давай смотреть. Оттяните, ребята, крючками. Ужас какой! У пьяных часто так. Удар по животу — а там всякие законы гидродинамики, Паскали всякие, все может порваться, особенно если жидкости много. Так. Селезенка порвана... Оттуда и кровит... Это всегда надо в первую очередь проверять... Самое сильное кровотечение может оттуда быть... Сейчас я ее вытяну... Давай отсос. Что выстоите, как на именинах?! Отсасывайте из живота, мне ж не видно ничего!

— Игорь Иванович, может, еще где?

— Конечно, может. Я пока пережму ножку селезенки — кровотечение оттуда большое. Остановим сейчас... А вы там кровь льете? Кровопотеря очень большая.

— Видим. Льем. — Это спокойные анестезиологи. Они спокойны, пока давление сильно не падает. А чуть что, так от их спокойствия один пшик останется.

— Ножницы дай. Возьми зажимчик. Положи сюда. Так... Хорошо... Вот и ножка селезенки. Видишь — пополам порвалась. Дай федоровский зажим... Пережал. Уже легче... Соси, соси — заливает же кровью!.. Еще где-то хлещет. Ножницы.

Игорь Иванович вытащил удаленную селезенку и показал анестезиологу разрыв:

— Вот. Видишь?

— Давай делай, Игорь. Потом покажешь. — Анестезиологи уже не так спокойны.

Игорь Иванович кинул в таз селезенку и снова нырнул в живот.

— А вот дыра в желудке. Дайте шелк шить. Временно. Закрыть только, чтоб не лилось. Как следует потом зашьем... Так. И шарик подвяжем... Не льется? Да?.. Теперь здесь мне открой крючком... Ты же видишь, куда я иду, там и помогай. А то братоубийство! Ага! Вот разрыв и на печени. Ничего себе... Дай большую иглу круглую с кетгутом. Спасибо... И сальник подошью... Если благополучно печень прошью... Одного шва, пожалуй, хватит. А ты мне подай между нитками сальничек. Прошью его... Нет... Туда, в рану воткни. Хорошо. Затягиваю. Отпускай. Хорошо... Немного сочится еще. Ничего, тампончик приложим пока. К концу операции прекратится... Все-таки еще откуда-то подает.