Люси Фор - Славные ребята

Сначала Марк держался настороже, но потом его совсем покорил этот сорокалетний дядюшка, рыжеватый, доверчиво улыбающийся, который, подходя к кассе, беззаботно вытаскивал из кармана весьма внушительную пачку долларов.

— Зовите меня просто Ник, — предложил он уже через десять минут и, подхватив Марка под руку, пригласил его распить бутылочку. А после двух стаканов виски потребовал, чтобы «его новый дружок» пообедал с ним, рассчитывая во всех подробностях рассказать свою биографию. В качестве друга Марк уже удостоился чести полюбоваться фотографиями супруги, деток, собак и ранчо. Поначалу Марк отказался от предложенных ему на вечер развлечений, но когда от безделья решил уже согласиться, в бар вошел Ален.

Увидев Марка в обществе какого-то незнакомца, он явно удивился и растерялся и, когда Марк окликнул его, сделал вид, что уходит.

— Вы ко мне?

— Да… но… то есть…

Тут вмешался Ник:

— Присядьте с нами. Что будем пить?

Ален и не подумал присесть, на лице его застыло высокомерно-замкнутое выражение.

— Спасибо, не пью.

Марк решил, что сама судьба посылает ему счастливый случай.

— К сожалению, мне нужно идти…

Американца как будто подменили.

— Не смею настаивать… Если у вас свидание… Перенесем на завтра.

В голосе его определенно звучал холодок.

— До свидания… Спасибо за виски.

Проходя через бар бок о бок с Аленом, Марк чувствовал, даже спиной чувствовал, провожавший его неодобрительный взгляд Ника.

Когда они пересекли холл, Марк бросил свысока:

— Ну?

— Что ну?

— Ну, чего тебе надо?

Какого черта он так грубит этому несчастному Алену, который, в сущности, спас его от скучнейшего ужина?

— Ничего не надо. — Очевидно, его задел тон Марка. — Просто пришел к вам с поручением. — И уже более уверенным голосом добавил: — Вам вовсе не обязательно было тащиться за мной.

— Да брось ты… какое поручение?

— А вот какое, сейчас я видел Надин.

— Где видел?

По какому праву он допрашивает мальчишку, словно инквизитор.

— Неважно где. — И пожал плечами. — Короче, она заходила в отель. Ваше любопытство удовлетворено?

— Ну и что же? А поручение?

— Она поручила мне узнать, не придете ли вы к ней нынче вечером ужинать, и велела, чтобы я вас привел.

Марк стоял в нерешительности. Ален добавил:

— Конечно, если вам неохота… или если вы предпочитаете ехать без меня… я-то могу к ней в любой другой вечер прийти.

Поехать к Надин, а почему бы и нет? Ведь всего пять минут назад он чуть было не сел ужинать с этим незнакомым американцем. Марк не переносил одиночества, особенно за столом. Одно он отлично понимал, какая, в сущности, гадость предпочесть любого сотрапезника, даже зануду, честному одиночеству с глазу на глаз с самим собой. Но одно дело понимать, другое поступать…

Взять с собой Алена? Конечно, взять. Совершенно ни к чему хамить мальчишке.

— Ладно, согласен. Позвонить ей?

— Не нужно, она просила позвонить только в том случае, если мы не приедем.

«Здорово уверена в себе…» Однако Марк сдержался и не докончил мысли.

— Решено… Едем!

— Она ждет нас к девяти, а ехать туда всего час.

— Верно, верно, а сейчас только семь. Здесь так рано темнеет, что трудно сообразить… Хочешь, покатаемся по городу?

— По-моему, лучше сразу поехать к ней и остановиться где-нибудь по дороге. Я хорошо знаю здешние окрестности… Но понятно, если вы предпочитаете мотаться по городу… впрочем, последнее слово за вами.

Марк приглядывался к длинной фигуре Алена, к тонкому, нежному лицу, которое даже сейчас, при общей его запущенности, не потеряло своей привлекательности. Светлые, совсем еще ребяческие глаза временами излучали какую-то удивительную нежность. А как изящны все его повадки, хотя бы эта манера вызывающе вскидывать голову. Марк невольно твердил про себя избитые слова, которые вдруг вспомнились ему, но они как нельзя лучше подходили к этому мальчику: «заблудшее дитя». Да, да, Ален был именно таким — несчастным заблудшим ребенком. Колючим, молчаливо замкнувшимся в чувстве собственного достоинства, такого ничего не стоит задеть. Нет, просто глупо отрицать силу его обаяния. Может быть, как раз молодость и не дала еще проявиться его мужскому началу? Поистине он — существо неопределенного пола, но до чего же привлекательное. Марка вполне устраивало это определение.

— Пойду за машиной.

В глазах Алена зажегся странный огонек.

— А вам интересно у них обедать?

— Н-да… пожалуй, не так уж интересно, но и не так уж неприятно.

К чему выставлять напоказ свои слабости, свое отвращение к ресторанным залам, где сидишь один? Никто не дождется от него такого признания. И тем более Ален.

— Я-то лично предпочитаю быть вдвоем. И, по-моему, вам тоже приятнее обедать вдвоем с Надин или вдвоем со мной. Хотя меня вы даже не пригласили, — добавил он со смехом.

— Остается еще одна комбинация: Надин и ты, без меня.

— Нет уж, увольте.

— Почему?

— Потому что нам вдвоем с ней делать нечего. Слишком мы хорошо друг друга знаем или недостаточно хорошо, и мы знаем также, что на этой точке и замерзли. Нам нечего открыть друг другу, нам все друг о друге известно. Так что неинтересно. А самое главное, у нас еще впереди есть время… уйма времени… слишком много времени… А вы, вы ведь скоро уедете.

На самом ли деле или это только почудилось Марку, что в голосе Алена прозвучали грустные нотки?

— Кстати, когда вы уезжаете?

— Дня через два-три.

— Ах, так…

На сей раз ошибиться было нельзя, в голосе действительно слышалось разочарование.

— И вы в Париж вернетесь?

— Само собой… А ты?

— Вообразите, и я тоже… Только не знаю когда. Не исключено, что поступлю по примеру Матье. Он вам объяснил. И речи быть не может, чтобы возвращаться так же, как приехал сюда, — Подумав, он добавил: — Для меня это еще сложнее… потому что…

— Почему?

— Не почему.

— Поверь, я не хочу быть нескромным, но если я могу хоть в чем-то…

— Вы ничего не можете… ни вы, никто на свете не может. Моя личная трудность — это наша семья, ну, словом, то, что семьей называется. А у Матье семья не такая. Ему много легче. У них зарабатывать деньги — это в порядке вещей. И кроме того, он не окончательно порвал. Говорит, не хватило мужества. И кто знает, может, он и прав?

— Если ты вернешься в Париж, мы с тобой увидимся.

Ален сразу как-то напрягся.

— Было бы странно…

— Почему странно? Так же, как и здесь…

— В Париже все будет иначе. И для вас и для меня. Здесь мы живем вне времени, в стороне от установленных ценностей. А в Париже вы и разговаривать не станете с каким-то бродягой. А я ведь в известной мере настоящий бродяга.

Марк улыбнулся.

— Бродяга… это уж ты чересчур.