Джеймс Херлихай - Полуночный ковбой

А когда он накормит ее досыта, она подобреет и выплюнет ему в руку много денег, а уж потом…

Он точно не знал, что будет потом, на что потратит деньги, только чувствовал, что их нужно получить, иначе ничего не выйдет. Джо двигался к своей цели словно в темноте, на ощупь. Конечную цель он представлял себе пока весьма смутно.

Три раза в неделю он ходил в спортивный зал укреплять мускулатуру — колотил грушу, проплывал бассейн туда и обратно восемь раз. Тело Джо наливалось силой, приобретало сноровку. Он массировал кожу на голове, уделял много внимания прическе. Джо очень хотелось купить ковбойский костюм, эта идея не отпускала его ни днем, ни ночью. Он истово верил, что все изменится к лучшему, стоит лишь предстать перед людьми в новом обличье — обличье ковбоя. Однако Джо не задумывался, как именно новое обличье изменит его жизнь. Есть индейская легенда: юноше однажды ночью снится маска. Утром он должен вырезать из дерева точно такую же и надевать, отправляясь на войну. Тогда он победит. Похоже было, что этот сон приснился Джо, и теперь он старательно делал себе маску.

В эти дни его не тянуло ни к новым знакомствам, ни к размышлениям. Если всем вокруг на него плевать, то и ему на них тоже.

Теперь, закончив работу, он блуждал по ночным улицам, казалось, без всякой цели. Но она тем не менее была. Спроси его — чего ты бродишь, и он отмахнется от любопытного: тебе, дескать, не понять, и вопросы у тебя дурацкие.

Он пытался исследовать город, искал там что-то для себя. Гуляя по ночному Хьюстону, он, как разведчик, держался настороже, примечая все. Немногое из того, что он видел, стоило внимания. Почти все скользило мимо глаз, как скользит отражение прохожего в витрине.

Тем не менее во время своих блужданий он отметил для себя три эпизода, вернее, их глубинный смысл. Они постоянно всплывали в памяти, сменяя друг друга. Первый — огромная афиша кинотеатра с молодым голливудским актером, ярко освещенная прожектором. Загорелый парень надменно смотрел на Джо сверху. Он стоял, расставив ноги, выпятив подбородок, нацелив свой кольт прямо в Джо. Толстый, блестящий ствол пистолета, казалось, вот-вот полыхнет огнем.

Вторым экспонатом его коллекции ночных впечатлений стала уличная сценка. На красный сигнал светофора остановился длинный белый автомобиль с откидным верхом. Женщина за рулем смотрела на высокого красивого парня в ковбойском костюме, стоявшего на тротуаре. Мотор заглох, но женщина не отрывала взгляда от молодца.

— Вы не поможете мне завести машину? — сказала она наконец.

А парень ответил:

— Я тебя саму, красотка, завел бы с удовольствием.

Третью картинку, подсмотренную им в ночи, он впоследствии вспоминал неохотно. Но тем не менее она осталась в его коллекции и заняла в ней свое место. Это был большой плакат с молодым бородачом, в глазах которого словно была собрана вся скорбь человеческая. Поверх головы красовалось какое-то изречение, написанное готическим шрифтом, а внизу плаката малиновой губной помадой было накорябано похабное ругательство.

С этими воспоминаниями Джо вступал на новый путь в своей жизни.

Мощь автобусного мотора сразу же произвела на Джо впечатление. На первой сотне миль он только и делал, что прислушивался к переключателю скоростей, скрипу тормозов, глубокому басовому гудению двигателя, который, казалось, не только не уставал от пройденных миль, а, наоборот, черпал в них силу. Впереди, у кабины водителя место пустовало, и Джо, закурив, угнездился там. Дорога завораживала: шоссе будто само стелилось под колеса, автобус заглатывал мили, и это шло ему только на пользу. Перед тем как вернуться на свое законное место, Джо захотел перекинуться парой слов с шофером:

— Мощная у тебя пыхтелка, верно?

Но водитель даже не взглянул на него.

Идя по проходу, Джо чувствовал себя как цирковой акробат, пляшущий на спине у лошади. Он ощущал некое родство с огромной машиной, в чреве которой он передвигался, но эта мысль заняла его ненадолго — Джо был слишком поглощен собой.

И все же это родство дало ему хозяйскую власть над временем, дорогой, над своей судьбой; чувство сопричастности с окружающим миром.

Усевшись в кресло, он улыбнулся своему новому ощущению, послал воздушный поцелуй новым сапожкам, и скоро веки сомкнулись, он погрузился в глубокий сон — так сладко мог спать только младенчик в утробе матери.

Так и прошла большая часть его великого похода на Восток. Временами он открывал глаза, но удостаивал пейзажи за окном лишь мимолетного сонного взгляда — настолько он был уверен в себе, в своем будущем.

Они ехали уже вторые сутки, прибытие намечалось на пять часов дня. И тут Джо заволновался. Все шло уж слишком хорошо, а это было подозрительно.

Ему стало казаться, что он участвует в каком-то колоссальном мошенничестве, где он и преступник, и жертва одновременно. Ну вот, скажем, приедет он в Нью-Йорк, а что там делать? Как себя повести? Утешили его вещи — он стал поглядывать на свой чемодан из черно-белой лошадиной шкуры, где лежала масса чудесных штучек, и поминутно щупал карман, где лежали деньги. Джо изучал лица пассажиров, гадая, есть среди них родная душа или все же все, как и он сам, замкнулись в себе, слегка волнуясь перед прибытием в самый большой и богатый город мира.

Последняя большая остановка — Говард Джонсон в штате Пенсильвания. Джо захватил чемодан, пошел в туалет и двадцать минут проторчал там, прихорашиваясь перед Нью-Йорком. Он побрился, побрызгался одеколоном, надел свежую рубашку, плюнул на сапожки и навел глянец. В туалете приводили себя в порядок и другие, но Джо не мог отказать себе в удовольствии поиграть с зеркалом — отошел на несколько шагов, соответственно настроился, сделал подобающую мину на лице. Затем чуть потоптался в стороне, чтобы застать свое отражение врасплох. То, что он увидел, ему ужасно понравилось. Когда он процокал сапожками из туалета, почти все пассажиры уже сидели в автобусе. Две молоденькие девушки, сидевшие спереди, те самые, что всю дорогу украдкой бросали на него взгляды, карабкались по лесенке впереди Джо. Одна из них, явно довольная, что находится с ним рядом, тихонько хихикнула. Джо был рад дальше некуда. Пробираясь мимо их кресел, он приподнял шляпу и наградил девушек своей неотразимой кривой ухмылкой, которую выработал загодя.

Реакция превзошла все ожидания. До конца пути девушки млели от восторга, повизгивали в кулачок, прятали лица за носовыми платками и толкали друг дружку. Джо вновь осмелел и забыл о своих недавних треволнениях. Что делать в Нью-Йорке? Да нет ничего проще: прямиком на Таймс Сквер, а дальше — держи нос по ветру. Неожиданно впереди возникла линия манхэттенских небоскребов. Они напоминали памятники на переполненном кладбище. Джо похлопал себя по низу живота и пробормотал: «Вот уж я достану свой причиндал, раскручу его, как лассо, и заарканю ваш вонючий городишко!»