Андрей Мухлынин - Сезон колдуна

Я чувствовал себя ребёнком с бумажным самолётиком, который кто-то из взрослых смял, даже не объяснив причины. Это было как плевок в лицо, насмешка над моими магическими способностями. Это был вызов. Если какой-то нахал думает, будто может заявляться на мою территорию и преспокойно творить всё что вздумается, то он крупно ошибается.

Разговор на улице стих, кто-то взялся за дверную ручку. Я перемахнул через стойку и затаился, прикидывая шансы на обнаружение. Будет очень некстати, — попасться с этой проклятой записной книжкой. Я закрыл глаза и восстановил дыхание, одновременно шаря рукой вокруг себя. В пространстве между дном стойки и полом пальцы наткнулись на что-то вроде блокнота. Сняв очки, я поддел это дужкой и подтащил поближе. Когда записная книжка оказалась у меня в руках, я раскрыл её на букве «Т» и увидел ту надпись, о которой говорила Рита. Но на следующей странице обнаружилось кое-что поинтереснее — крупные корявые буквы: «Тесла, сохрани». Я пожал плечами и положил книжку во внутренний карман куртки, решив отложить её более подробное изучение на потом.

Милиционер, открывший дверь, постоял на пороге несколько секунд, негромко ответил другому и загремел связкой ключей, — наверное, собирался запереть бар. Я уже наметил себе выбраться после его ухода, но мой желудок очень некстати напомнил, что мы ещё ничего не ели, возмущённо забурчав.

Я снова активировал кольцо, и вылез из своего убежища. С разбегу высадив ногой стекло в ближайшем окне, я выскочил на улицу и побежал что было сил. Энергии в кольце хватило как раз до поворота, где меня и выкинуло из Вневремени.

Наверное, многие задумались бы, сперев улику с места преступления, но у меня угрызений совести не было. Во-первых: её до меня почти никто не видел; во-вторых: даже если бы и видели, книжка совершенно не помогла бы милиции. Пусть ловят людей, а к тому, что входит в категорию «сверхъестественное» не прикасаются. Целее будут.

А ведь именно так и влипают во всякие истории.

За мной следили. Это ни с чем не сравнимое ощущение чужого взгляда между лопатками, — не давящего, но вполне материального, побуждающего бежать, оторваться от преследователя. Или преследователей — это уже как получится.

Я ускорил шаг и свернул в ближайший переулок, показавшийся мне достаточно безлюдным. Дойдя до конца переулка, я снова повернул, притаился за джипом, припаркованным возле чьего-то дома, и стал считать до десяти. На «десять» я с грозным видом выскочил из-за машины, приготовившись к любым неожиданностям.

Но в переулке никого не было.

Здоровенный жёлудь пролетел мимо. Второй ударил в спину. Я развернулся, высматривая того, кто их бросает, и третий попал мне по животу. Человечка на крыше это очень развеселило. Он был не выше ребёнка лет десяти, имел угловатое телосложение и чересчур большую голову. Картина дополнялась кожей цвета хаки и огромными зрачками. Полагаю, для неподготовленного человека такая встреча могла бы обернуться заиканием.

Не сводя с меня взгляда, доганьер сбросил вниз ещё три жёлудя. Итого шесть.

— В шесть? — спросил я.

Человечек на крыше подпрыгнул в знак согласия, — его голосовые связки совершенно не были предназначены для человеческой речи, поэтому он не утруждал себя разговорами.

— Идёт, — кивнул я.

Он ещё раз подпрыгнул, насторожился и, погрозив кулаком в сторону, убежал. В следующую секунду кусок крыши, где только что сидел доганьер, разнесло на куски.

Высокий мужчина в чёрном плаще опустил руку и направился ко мне. Он нёс с собой звон.

Обычно вся колдовская братия упрощает, представляя себе магию в виде ещё одной сферы, окружающей Землю подобно воздуху. На самом же деле магия — это энергия, пронизывающая даже глубокий космос. Маги способны накапливать эту энергию в различных предметах или собственном теле, чтобы потом использовать её в своих целях. Но иногда она «не помещается» в оболочке и часть её выходит наружу, становясь неуправляемой. Тогда воздух вокруг начинает дрожать, как в жаркий день — это вырвавшаяся магия искажает реальность, и чем больше заряд, тем сильнее искажение. Если же магии очень много, — так много, что её носитель «фонит» энергией как Чернобыль радиацией, — воздух начинает звенеть, будто кто-то водит пальцем по краю огромного бокала.

И сейчас я слышал именно этот звук.

Незнакомец остановился метрах в десяти от меня. Он заговорил сиплым, с металлическим оттенком, голосом — будто ветер дул сквозь железную трубу.

— Хэсс? — человек в плаще нахмурился и сделал вторую попытку. — Хэссл?

Я хорошо знал этот акцент и уже догадывался, кто передо мной, но всё-таки решил уточнить.

— Чё?

Демон нахмурился ещё сильнее.

— Х-хесла?

Он хотел сказать: «Тесла». Несмотря на то, что этот демон, как и все подобные ему существа, способен общаться на любом языке, ему требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новому произношению.

— Ну, допустим, — согласился я.

Демон прокашлялся и снова заговорил; его голос с каждым словом становился заметно ближе к человеческому.

— Я слыш-шал о тебе. Ты проявлял поведение, недостойное воина.

Я усмехнулся.

— Не думаю, что вас, ребята, это касается.

— Но о тебе рассказывали как о великом воине.

Я изобразил досаду.

— А кто-то выжил?

Демон сделал шаг вперёд и воодушевлённо воскликнул:

— Сразись со мной! Я должен быть лучшим!

Прекрасный денёк, не правда ли? Устало фыркнув, я отвернулся.

— Я не претендую на твоё место.

— Я вызвал тебя на бой!

— Да мне плевать.

Слово «ложь» я услышал уже после того, как меня ударило в спину. Полёт продолжался недолго — до забора из металлической сетки, натянутой на слабо вбитые в землю штыри, который я успешно собой снёс.

— Я Маларьа! Сражайся же со мной!

— Зачем?

— Выбирай оружие и сражайся!

Пробормотав: «Сколько пафоса», — я выдернул из земли ближайший штырь от забора, взял его в правую руку, а левой загрёб горсть земли. Демон стал подходить ближе. Когда между нами осталась всего пара метров, я удивленно посмотрел вверх. Маларьа тоже задрал голову. В ту же секунду я бросил ему в лицо землю и, схватив железную палку обеими руками, со всей силы огрел ею демона. Потом ещё раз, и ещё.

Он что, думал, будто я достану меч из ножен, и с таким же воодушевлением приму вызов? Быть может, в другой раз; если вдруг меч найду или до одурения наслушаюсь «Мановар». Убедившись, что противник надёжно оглушен, я бросился прочь.

У меня было пять, от силы десять минут, пока он не придёт в себя. Конечно, глупо было надеяться, что Маларьа так просто отстанет; мне просто нужно было выгадать несколько дополнительных часов. Будь он хоть трижды нечеловек, бегать с головой, гудящей после серии крепких ударов, он не сможет.