Андрей Мухлынин - Сезон колдуна

Я попытался обойти кругом то место, где должен был стоять демон. Достигнув той точки, откуда можно было нанести ему удар в спину, я остановился и, подняв пистолет, опрометчиво шагнул вперёд.

И чуть было не налетел на лезвие меча.

— Сюрприз! — протянул Дон. — Не ждал, да?

Я не успел отпрянуть назад, когда он попытался ударить меня по ногам. Я подпрыгнул, но Дон сделал полный разворот и, взявшись за меч второй рукой, с силой полоснул меня остриём клинка по груди. Защитный медальон соскользнул с порванной цепочки, кожа плаща и ткань одежды расползлись, и я увидел на себе кровь. Свою кровь.

Этот козёл всё-таки достал меня!

Я неуклюже повалился на землю и стал бешено шарить руками вокруг, пытаясь нащупать упавший медальон, подгоняемый мыслью, что Маларьа где-то там, в ускоренном времени, и он может в любой момент добить меня, а я даже не замечу его. Но он вышел сам.

— Тебе не говорили, что это опасно? — спросил Дон. — Все живут в своём темпе, а ты — тик-так — изнашиваешь себя быстрее. Глупо. Есть более эффективные способы, — он замер на месте, присматриваясь ко мне. — Интересно. Какое странное зелье. Оно тёмное, как болото, но яркое и тёплое как солнце. Обезболивающее, так? Не могу понять, что там за ингридиент…

— Это плевок, — прохрипел я, поднимаясь, и направляя на него пистолет.

— Брось, — усмехнулся Дон. — Пусто! Сколько там может быть — в обойме? Десять? Двадцать?

— Там припрятано кое-что, — ответил я. — Моя любимая пуля, двадцать первая. Горячая штучка.

Я выстрелил.

Выгравированные на стволе пистолета узоры вспыхнули жёлто-оранжевым светом и грянул такой выстрел, будто рядом разом взорвался целый склад снарядов. Поток огня вырвался из дула, сметая всё на своём пути, отдача дёрнула мою руку вверх и в сторону, едва не вывихнув плечо, мне пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы не потерять равновесие. И наступила звенящая тишина.

Дон выстоял. Некоторое время мы с ним смотрели друг на друга, а затем опустили взгляды на меч. Хоть ему и удалось отбить эту пулю, Дон был серъёзно ранен в левую руку. И он повредил клинок — по одной стороне меча тянулась длинная выбоина, оставленная пулей, а часть символов, выгравированных на клинке, оказалась просто стёрта. Впервые за всё время я увидел на лице Маларьи такое удивление.

— Что за?.. — недоумённо выдохнул он, поднимая глаза на меня. — Кто сделал тебе этот пистолет?

Я не ответил. Вообще-то я надеялся убить его этим выстрелом. Теперь, когда других вариантов не осталось, изворачиваться было бессмысленно.

— Ты заплатишь за это! — прорычал Маларьа. Его движения стали быстрыми, и размытыми, но демон не атаковал. Вместо этого он начертил одной рукой в воздухе какой-то замысловатый иероглиф и с выражением и силой в голосе произнёс: — Печать связывания Сэйгё тринадцатого уровня!

Я ещё успел подумать, что тринадцатый уровень — это плохо.

Печати связывания представляют собой магический аналог сети или цепей, которые используются для временного обездвиживания всевозможных объектов: от замысловатой причёски до инженерных сооружений — в зависимости от номера печати. Известных и хорошо изученных магами печатей всего десять, но, по слухам, существует ещё несколько тайных, запретных Печатей связывания.

Одну из таких мне и представился шанс опробовать на себе.

Нарисованный Доном иероглиф материализовался в какую-то чёрную массу, которая налетела на меня и, облепив, сбила с ног. Эта дрянь воняла тухлятиной и, казалось, была непомерно тяжёлой. Я попытался пошевелиться, но чёрная масса только сжалась ещё сильнее и начала пульсировать, от чего возникло ощущение, будто мне в тело воткнулась куча раскалённых игл. «Если мне так хреново с зельем Карии», — подумал я, — «то каково должно быть тому, кто его не пил?».

Маларьа подошёл и встал рядом, оперевшись на меч так, чтобы я его видел. Тогда я заметил, что символы на клинке постепенно восстанавливаются — похоже было, что распылённая сталь просто собиралась на прежнем месте. Даже с моего ракурса это выглядело… ух, это выглядело круто!

— Этот меч перенимает способности своего владельца, — не торопясь проговорил Дон. — Ты бы сломал его, будь на моём месте кто-нибудь другой. И не пытайся вырваться, у тебя ничего не выйдет. Печать тринадцатого уровня содержит в себе чёрную магию. Да, магию, которая уже обладает интеллектом. Когда ты пытаешься высвободиться, она пьёт твою кровь. Не будешь сильно барахтаться — печать не выпьет из тебя всё сразу.

Он ухмыльнулся и наклонился ко мне.

— А знаешь, чей у меня меч?

— О-ох, — процедил я сквозь зубы. — Избавь меня от своего хвастовства.

— Тебе это будет интересно, — продолжал Дон. — У неё тёмные волосы, светлая кожа, фиалковые глаза…

У меня внутри всё похолодело.

— Что? — спросил я. — Ты…

— Я взял этот меч из её рук. И убью им тебя — какая ирония! Ты не находишь? Ах, это было уже так давно… по человеческим меркам, естественно. А ты, Тесла, в это время прохлаждался здесь, бросив их всех.

Я зажмурился и пробормотал ругательство, пытаясь не слушать то, что нашёптывал демон. Этого просто не могло быть. Не могло. Нет, только не так!

И за это я был готов убить его.

У меня всё ещё оставалась колба с защитным барьером от магии, но она не могла помочь мне избавиться от действия Печати — та просто оказалась бы внутри, вот и всё. Но помимо неё, мне нужно было избавиться от Маларьи, и я видел лишь один способ сделать всё это. Мне уже не стоило трудов убедить себя, что это как раз тот крайний случай, когда можно перешагнуть барьер. После активации защитного барьера у меня в распоряжении будет всего десять-пятнадцать минут. Этого вполне должно было хватить.

Нащупав в кармане плаща стеклянную колбу, я раздавил её.

Как только заклинания окутали меня белым облаком, я позволил магии смешаться с кровью, абсолютно не сдерживая её. Воздух зазвенел и закружился, вызывая ураган ничуть не слабее поднявшегося при активации точки выхода у меня дома. Пыль и снежинки носились вокруг меня, и я ощущал себя как в центре торнадо, где, несмотря на разрушения со всех сторон, тихо и солнечно.

Но вдруг туман с пыльной бурей исчезли, и я увидел разноцветные звёзды над собой, сизые силуэты чертей, скачущих вокруг, красную ауру Дона и глубокую черноту, крепко вцепившуюся в меня. Мир вокруг стал похож на безумный акварельный рисунок человека, который вместо точных форм видел только яркие пятна.

Вонючая чёрная дрянь попыталась снова сдавить мне грудь, но вдруг вздрогнула и ослабила хватку, став заметно легче. Я встал, покачиваясь, и повернулся к Дону, который заметил, что что-то не так, и одним движением переместился в сторону.