Дуглас Кеннеди - Момент

— Каким еще планом?

— Как передают наши источники из ГДР, руководство Хакена не совсем довольно уровнем разведматериалов, которые он посылает им через своих агентов, — им необходим крупный улов. Мы хотим поймать Хакена с поличным, чтобы допросить его как следует и потом использовать для обмена на троих наших людей — в том числе и того парня, что отбывает двадцатилетний срок на каторге, — которых надо вызволить из гэдээровскихтюрем. Однако, как мы чувствуем, Хакен и твоя возлюбленная начали догадываться, что наш человек с «Радио „Свобода“» подсовывает им фуфло. Что нам необходимо, так это схватить фрау Дуссманн в момент фотографирования секретного документа.

— Но, наверное, за этот год у вас было немало возможностей сделать это.

— Верно, но мы не хотели арестовывать ее. Мы хотели создать иллюзию, будто им с Хакеном сходит с рук их мелкая шпионская деятельность, к тому же нам нужно было раскрыть их так называемый план игры. Сейчас мы уже пришли к выводу, что оба они, в лучшем случае, мелкие сошки… но полезные для нас при аресте по тем причинам, которые я уже назвал. Другое дело, что мы не хотим устраивать публичную сцену на «Радио „Свобода“», когда дело дойдет до ее ареста. Вот если бы мы могли провести задержание в твоей квартире…

— Нив коем случае.

— Выслушай меня, Томас. Я знаю, ты все еще отказываешься верить в то, что узнал о фрау Дуссманн. Это понятно, ведь ты столько вложил в эти отношения, доверял ей. Все, что я рассказал тебе, все доказательства, которые представил, должно быть, трудно переварить. Любой на твоем месте испытывал бы те же чувства, если бы ему сказали, что самый дорогой на свете человек — не тот, за кого себя выдает…

— Не могли бы вы избавить меня от этих лирических отступлений?

— Ты все еще не веришь мне?

— Доказательства — вещь гибкая, особенно в руках таких, как вы.

— Очень элегантно ты выразился — и да, по сути верно. Мы так же, как и «другая сторона», умеем манипулировать правдой в своих интересах. Но разве сейчас я не убедил тебя?

— Она могла просто встречаться с этим человеком, предоставляя ему отчеты о своей работе.

— Хороший довод, — произнес он как-то даже радостно и с легкой иронией, словно учитель, похваливший ученика за наивную реплику с места. — Но мы можем показать тебе фотографии — сделанные с расстояния, но все равно достаточно четкие — этой парочки в постели. Кстати, они довольно свежие, сняты не далее как три недели назад. Хочешь взглянуть?

Он снова раскрыл папку и порылся в фотографиях.

— Вы задались целью бесконечно загонять меня в угол?

— Почему ты так решил?

— Всякий раз, когда я предлагаю гипотетическую альтернативу той реальности, которой вы меня пичкаете…

— …у нас появляется визуальное опровержение? Хорошо, допустим, что она просто встречалась с Хакеном в этих убогих гостиницах для отчета о проделанной работе. Но факт остается фактом: она агент тоталитарного режима и обманом заставила тебя думать…

— Я сам знаю, о чем я думал. И помню все слова, что были сказаны между нами. Я знаю…

Я замолчал. Нам принесли новую порцию шнапса. Я залпом осушил свою стопку. И тут же подумал: просто встань и уйди отсюда, и больше никогда не возвращайся. Иди домой. Собери вещи. И на последнем поезде уезжай из города… Только вот этот поезд мог оказаться ночным экспрессом до Гамбурга, куда она отправилась ублажать своего тролля, управлявшего ее жизнью весь последний год.

— Мне нужны доказательства, что она не в Гамбурге с Велманном, — услышал я собственный голос.

— Это легко устроить. Сегодня вечером герр Велманн идет с женой в Берлинскую филармонию. Ты ведь повернут на классической музыке, не так ли? Поэтому тебе наверняка понравится этот итальянец Аббадо и его интерпретация Мендельсона и Шуберта. Поскольку мы в ЮСИА — народ культурный, у меня случайно оказался лишний билетик на концерт. Место в следующем ряду от Велманна. Так что, если тебе нужны доказательства…

Он полез в карман и протянул мне билет в Берлинскую филармонию. Я накрыл его рукой.

— Значит, после того как ты увидишь Велманна сегодня вечером… — продолжил он.

— Мне все равно нужны доказательства, что она работает на Штази.

— На твоем месте я бы потребовал то же самое.

— Но вы не на моем месте. И вам от меня что-то нужно. А я не хочу подставлять ее.

— Тут такое дело… Ты ведь рассказал ей, что будешь брать интервью у этих танцоров из ГДР, верно?

— Это вас не касается, черт возьми.

— Будем считать, что это утвердительный ответ. Значит, если ты рассказал ей про интервью, наверняка упомянул и про расшифровку текста, которую ты получишь в выходные.

— Вы специально меня подставили, черт бы вас побрал, — прошипел я.

— Дело в том, что вы сами себя подставили, сэр. А теперь я должен сообщить, что никакого интервью не состоится. Но, скажем, если бы мы предоставили тебе якобы расшифровку этого разговора с пометкой «Секретно» и ты бы оставил ее на столе для своей возлюбленной…

— Прекратите называть ее так!

— Извини, извини, я понимаю, что ты сейчас слегка взвинчен…

— Пошел к черту, приятель. К черту ваши интеллектуальные головоломки и игры в «доброго» и «плохого» полицейского. Вы все мне не нравитесь. Мне не нравится, чем вы занимаетесь, за что боретесь, мне противны ваши грязные игры, которые вы ведете, прикрываясь именем Бога и страны. Мне не нравится презрение, с которым вы относитесь ко всем, кого нельзя назвать «командным игроком», «простым парнем» или «настоящим американцем». И хотя вы изливаете свою злобу на любого соотечественника, не разделяющего ваши неоконсервативные «черно-белые» взгляды на мир, сами вы живете в густом тумане моральной серости.

— Жаль, сэр, что мудрости, которую вы демонстрируете на страницах своих книг, не хватает вам в реальной жизни. Я могу играть в циника, Томас. Я могу изводить тебя своей среднезападной туповатостью. Но при этом я сочувствую тебе, вынужденному решать сложнейшую дилемму. Вот почему, вместо того чтобы и дальше убеждать тебя в своей правоте, я предлагаю простой тест, который либо изобличит, либо реабилитирует фрау Дуссманн. Он даст тебе возможность самому ответить на вопрос, кто она на самом деле. Позволишь мне изложить мой план?

Я опустил голову. Ты же хотел доказательств. Вот тебе возможность получить их.

— Валяйте, — тихо произнес я.

— Когда в воскресенье вернется фрау Дуссманн, ты должен собраться с силами и притвориться, что ничего не произошло. Это ты сможешь сделать?

— Не знаю.

— Честный ответ. Но в твоих же интересах — я имею в виду, ты ведь хочешь получить ответы на свои вопросы — тебе надо будет играть эту роль не один день. Собственно, и играть ничего не нужно — ты просто останешься тем, кем был все это время. Мужчиной, который ее обожает. Да, это значит, что придется тащить ее в постель, заниматься с ней любовью, говорить ей, как всегда, слова любви — в общем, вести себя так, будто ничего не изменилось. Но потом в разговоре всплывет тема твоего интервью с танцорами. И тут ты должен будешь сказать — помимо того, что танцоры оказались интересными собеседниками, пока еще не пришли в себя, но очень довольны своим поступком, — что интервью получилось очень занятным… и для «Радио „Свобода“» это, конечно, большая победа — первыми выйти в эфир с такой бомбой. Все, больше ни слова. У вас пройдет приятный вечер. Вы ляжете в постель. Наверняка вы трахаетесь каждую ночь…