Манфред Грегор - Мост

Антивоенный пафос этих книг, как правило, непоследователен; авторы их избегают говорить о тех, кто решительно и действенно боролся вчера и борется сегодня против фашизма и войн. Часто на первый план, как основная сила антифашистского сопротивления, выдвигается католическая церковь (католические мотивы вообще сильны в современной западногерманской литературе). В антивоенных книгах западно-германских писателей тем больше знаков вопроса, недоумений, недоговоренностей, подчас прямых искажений правды, чем больше они уклоняются от ответа на вопрос о том, каковы же пути активной борьбы против возрождения фашизма и новых войн.

Книга Манфреда Грегора «Мост» находится в русле этой литературы; ей свойственны как ее сильные; так и слабые стороны. Но есть в ней и новая нота, заставившая по-иному зазвучать старую тему. Она написана не от имени тех, кто был внутренне не согласен с фашистским режимом и развязанной им преступной войной (а таков герой почти всех этих книг); она написана от имени той молодежи, которая была воспитана в фашистской школе и отравлена фашистской пропагандой.

Читая даже лучшие романы западногерманских писателей о второй мировой войне, можно подумать, что гитлеровская армия состояла из нескольких закоренелых преступников и людей, по моральным соображениям с самого начала внутренне не согласных с фашистским режимом. Но как же тогда гитлеровцам удалось увлечь за собой миллионы немцев? Писатели Западной Германии по большей части уходят от ответа на этот вопрос.

Судьбы героев романа «Мост» раскрываются перед читателем по-иному.

Семь однокашников, превращенных в солдат за несколько дней до конца войны оказываются в маленьком городке единственными, кто до конца не за страх, а за совесть защищает гитлеровский райх. Преступники в военных мундирах еще продолжают бессмысленную войну, трусы спасаются, благоразумные стремятся как можно скорее окончить кровопролитие, а семь подростков умирают во имя лживой идеи, в которую уже никто не верит, во имя преступного государства, которое уже не существует.

Так было не только в маленьком южнонемецком городке, описанном Манфредом Грегором; так было по всей Германии. Это печальная истина, которую не следует забывать. Именно в среде молодежи, выросшей в условиях фашизма, воспитанной фашистской школой, гитлеровцы в последние дни своего существования находили самых стойких, самых фанатичных защитников. Свидетельства этому мы можем найти и в других книгах, в том числе и у писателей Германской Демократической Республики, принадлежащих к тому же поколению, что и Манфред Грегор (в ГДР это поколение часто называют «enttauscht», то есть «прошедшее через разочарование», «вырвавшееся из обмана»). Немало трагического могут рассказать об этом советские люди, которым довелось с оружием в руках идти до самого Берлина.

Случаи неповиновения преступным приказам, дезертирства из фашистской армии, прямых выступлений против начальников становились все чаще и чаще по мере приближения фронта к немецким границам; однако массовым явлением они не стали даже тогда, когда сражения шли на немецкой земле. Если пожилые солдаты последних «тотальных» мобилизаций часто разбегались или сдавались в плен, то молодежь, как правило, готова была умирать ради не только неправого, но уже и безнадежно проигранного дела. В сознании школьников крепче, чем в головах их отцов и старших братьев, сидела гитлеровская пропаганда, демагогия «крови и почвы», «единства народа и фюрера». И крепче, чем думалось, оказался тот пруссаческий моральный кодекс чести, который глубоко проник в сознание немецкой молодежи, — псевдогероизм беспрекословного послушания, красота смерти, стоическая поза обреченности и «подвига ради подвига».

В немецких архивах сохранилась кинохроника, снятая в последние дни гитлеровского райха и изображающая Гитлера за раздачей орденов школьникам, сражавшимся на улицах Берлина против Советской Армии. Эти кадры оставляют гнетущее, непереносимо тяжелое впечатление. Гитлер с оплывшим лицом, вытянув вялую, уже какую-то неживую руку, вглядывается остановившимися глазами в лица подростков, стоящих перед ним в военной форме, словно гипнотизируя их. А лица этих школьников, взявшихся за оружие, когда уже никто ни на что не мог надеяться, полны по большей части смешанного чувства ужаса и обреченности, но иногда — гордости за выпавшую на их долю честь; лица людей, готовых умереть ради фюрера.

Что же говорит нам роман «Мост» об этой молодежи? Когда писатель садится за книгу о войне более десятилетия спустя после ее окончания, он делает это не просто ради воспоминаний, даже самых личных. Он ставит перед собой определенную цель, которая диктуется его отношением к современности, его пониманием будущего. Замысел Манфреда Грегора ясно виден уже в композиции книги: описание короткого боя за мост он прерывает каждый раз, как только смерть настигает очередную жертву, и рассказывает о недолгой жизни погибшего. Это делается не столько для того, чтобы объяснить его поведение в бою, сколько для того, чтобы читатель мог остро почувствовать бессмысленность, противоестественность гибели этих юношей, умирающих по приказу генерала, для которого весь этот бой — только несколько часов отсрочки в уже давно проигранной войне.

В немецкой литературе немало книг, рисующих войну как хаос бессмысленной жестокости. Их было много в прошлом, их особенно много теперь, после второй мировой войны. Эти книги объективно всегда играют реакционную роль, так как они внушают мысль, что с войнами, как со стихийными бедствиями, нет возможности бороться. Такой подход к изображению войны особенно лжив, когда речь идет о второй мировой войне, в которой преступный фашизм столкнулся в открытой схватке с социализмом и был побежден.

«Мост» Манфреда Грегора далек, однако, от этой литературы. Брошенные всеми, герои романа ведут заведомо безнадежный бой. Они умирают на «потерянном посту», как любят выражаться милитаристские немецкие писатели, из поколения в поколение доказывающие, сколь прекрасна и возвышенна такая смерть. Эта ложь — одна из самых ядовитых, потому что она приспосабливает естественные благородные человеческие чувства к нуждам тех, кто ведет реакционные, захватнические войны. Умирай, не спрашивая, за что, умирай, не рассуждая, не думая, — этим ты исполнишь свой долг, но твоя смерть будет прекрасна вдвойне, если ты стойко сражался, зная, что обречен! Множество продажных писак в течение многих десятилетий вдалбливали эту мораль солдата-наемника в головы немецкой молодежи; мораль преступную, ибо она подразумевает, что прекрасно не знать и не интересоваться, во имя чего умираешь. Читая «Мост», видишь, какую откровенно служебную роль играет этот лозунг; именно на его действие рассчитывает генерал, когда говорит: «Несколько тысяч таких орлов, и мы могли бы еще выиграть войну».

Читать дальше