Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– И бабушка, – автоматически подсказала старшая дочь.

– И бабушка, – Аурика старательно не замечала подвоха. – Должны содержать себя и свой дом в чистоте.

– А что делать, если у меня нет своего дома? – резонно поинтересовалась сообразительная Валечка.

– Как это – у тебя нет своего дома? А где же ты живешь тогда? – спросила младшую дочь Одобеску.

– У тебя, – быстро ответила девочка.

– Значит, – Аурика Георгиевна изо всех сил пыталась не выходить за границы выбранной роли мудрой и терпеливой матери, – мой дом – это твой дом.

– Тогда почему у тебя есть своя комната, у папы есть, у няни есть, а я живу вдвоем с Иркой?

– У меня нет отдельной комнаты, это наша с папой спальня, твоя няня вообще ночует в темнушке, а твои сестры – Наташа и Аля – тоже делят одну комнату на двоих.

– Молчи, – шикнула на младшую сестру Наташа и приготовилась слушать дальше. – Ну, так что там, с чистотой? Говори скорее.

Аурика Георгиевна перевела дыхание и продолжила:

– С сегодняшнего дня каждая из вас будет выполнять определенный набор обязанностей. Теперь посуду каждый за собой моет сам, а не Полина. Стирает свои трусы и чулки тоже сам. Моет за собой обувь. Полы в комнате. И…

– А Полина что тогда будет делать? – попробовала было спросить Наташка, но тут же замолчала, потому что Аурика посмотрела на дочь так красноречиво, что та быстро сообразила и опустила свою дерзкую голову.

– Для непонятливых объясняю еще раз. Коли вы такие самостоятельные, то теперь вы самостоятельны во всем. В том числе и в уходе за своими вещами и комнатами. В обязанности Полины входит приготовление еды, походы по магазинам и в ЖЭК, а также генеральная уборка раз в месяц. Этого достаточно!

– Мама, – подняла руку первоклассница Валечка. – А ты тоже будешь, как мы?

– Я – это я, – с вызовом ответила Аурика и прокомментировала свою позицию: – Я, дорогие мои, ваша мама, папина жена и хозяйка этого дома. Поэтому я сама буду решать, что я буду делать, а что не буду. Понятно?

Девочки закивали головами, Наташа с Алей переглянулись, а младшие так и застыли с выражением вопроса на лицах.

– Кому что непонятно, спрашивайте! – великодушно разрешила довольная собою мамаша и, не услышав в ответ ни одного слова, с чувством выполненного долга отправила детей заниматься делом. Когда те вышли из гостиной, Аурика пересела из-за стола на диван и удовлетворенно пробурчала себе под нос:

– Самостоятельности хотите?! Получите, дуры несчастные.

Больше всех расстроилась домработница Полина, молча выслушавшая от хозяйки все указания по поводу сокращения объема ее личных обязанностей по дому.

– Аурика Георгиевна, – чуть не плача спросила она, – вы, никак, уволить меня хотите? За что? Вроде я все делаю. Стараюсь. Так вы скажите, что не так…

– Не лезьте не в свое дело, Полина, – высокомерно заявила хозяйка, но потом раскаялась, пришла на кухню и, уставившись на заплаканную домработницу, объяснила, в чем дело, и даже пообещала повысить жалованье, невзирая на сокращение объема работы.

– Главное, – отметила Аурика Георгиевна, – не бросаться к ним по первому зову, а дать девочкам настоящей самостоятельности. Хотят есть – пожалуйста. Налить, подать – это ради бога. А вот убирать – не сметь! Пусть сами.

– Так перебьют же, – расстроилась Полина, видимо, подразумевая посуду.

– Ничего, – успокоила ее хозяйка. – Разобьют – уберут. Новую купим.

– А Валечка? – с мольбой в голосе поинтересовалась домработница, с ужасом думая о том, что лишит свою младшую воспитанницу привычной заботы.

– А эта – особенно, – приказала Одобеску, вспомнив коварный вопрос наследницы по поводу того, как будет участвовать во всем этом сама Аурика. – Слышишь меня, Полина?!

– Ну, как же, – всплеснула руками женщина, но тут же прикусила язык, увидев, как потемнело лицо хозяйки.

Первую неделю Аурика Георгиевна самолично следила за процессом и указывала перламутровым ноготком на обнаруженные ею недоработки. Увидев, что домработница перемывает за девочками посуду, она пришла в ярость и пообещала в очередной раз уволить Полину за то, что та осмеливается нарушать общие правила:

– Я сказала: сами!

– Так чтоб чисто было, – оправдывалась женщина. – Они ведь у вас не приученные.

– Не у вас, а у тебя! – шумела Аурика, не желая взять на себя ответственность за отсутствие женского воспитания. – Куда ты все время смотрела?!

Полина пугалась, опускала голову и тихо плакала.

– Что ты воешь?! – бросалась на нее хозяйка. – Что я тебе такого обидного сказала? Ничего не понимаю!

На самом деле Аурика прекрасно понимала неправомочность собственных претензий, но так ей было удобнее: всегда можно свалить свою вину на кого-то. И этим кем-то оказалась несчастная Полина. Это благодаря ей «дети оказались ни к чему не приспособленными»: «непонятно, за что деньги платили» и вообще, «куда смотрела».

– Никуда я не смотрела, – оправдывалась бедная Полина. – Че говорено было, то и делала, – жаловалась она Глаше – непререкаемому авторитету в области воспитания и домоводства.

– А ты не перечь, – успокаивала ее бывшая нянька Аурики. – Неделю-другую пошумит и успокоится.

Прогнозы Глаши были точнее, чем календарь майя. К концу второй недели бдительность Аурики Георгиевны притупилась, и на вопрос младшей дочери: «Мама, мне что? Парадный фартук тоже гладить?» – автоматически ответила: «Скажи няне – пусть приготовит». Валечка вытаращила глаза, бочком подошла к матери и очень осторожно спросила: «А можно?»

– Чего можно? – не поняла вопроса дочери мать.

– Попросить можно?

– Что? – снова поразилась Валечкиной глупости Аурика.

– Ниче, – ответила довольная девочка и понеслась на кухню, захлебываясь от желания отдать тысячу приказаний одновременно, потому что под подушкой была сложена кипа грязных трусов, а под кроватью стояла стопка грязных тарелок с остатками еды.

– Поля! – заговорщицки прошептала она няньке и обняла ту с неожиданной для семилетней девочки силой.

Полина крякнула и наклонилась к воспитаннице:

– Что, мое золотце?

– Поля! Мама разрешила, чтобы ты погладила мой фартук. Завтра – в парадной форме.

– Точно? – засомневалась домработница, памятуя разговор с хозяйкой, итогом которого стало медленная, но верная ликвидация порядка в доме. – Ой ли?!

– Ниче не «ой ли»! Сказала – можно.

Пока Полина обдумывала Валечкино поручение, первоклассница, пользуясь моментом, приволокла из комнаты грязные тарелки и, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до нянькиного уха, озвучила еще одну просьбу по поводу трусов.

– Нет, – отрицательно покачала головой Полина. – Мама сказала.

– Ну, Полечка, ну, пожалуйста, – заканючила хитрая Валя и ткнулась в плечо своей худосочной няньке, отчего та еле удержалась на ногах.