Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– Почему?

– Только кофе, – поджала губы супруга и, действительно, выпила только кофе. Полкилограмма конфет в расчет не брались, потому что едой их никто не считал: так, баловство какое-то. Можно было сказать, что Лера неожиданно для себя присела на диету.

Следующее утро в семье Жбанниковых прошло под знаком тщетного поиска пропавших из-под носа бриллиантов. Из подаренного гарнитура в наличии оказались никому не нужная подвеска-медальон и перстень, утративший всякий смысл без сопутствующей пары. Медальон внучка Аурики не носила принципиально, хотя давным-давно могла бы вынуть из него фотографию бабушки и заменить ее чем-нибудь более подходящим.

– Что я ей скажу? – горевала Лера, в сотый раз вместе с супругом обшарив пол рядом с кроватью.

– Не надо ничего говорить, – отодвигал Матвей момент расплаты за собственную небрежность. В отличие от собственной супруги, он моментально восстановил все детали вчерашнего вечера, которые прямо указывали на его личную причастность к исчезновению старинных сережек. Жбанников буквально видел, как они вместе с кучей оберток от конфет свалились в мусорный пакет, который он притащил из кухни.

– Ну не мог же ты их выкинуть?! – ужаснулась Лера и, широко раскрыв свои бесцветные глаза, уставилась на мужа.

– Мне кажется, мог, – втянул голову в плечи Матвей и с опаской взглянул на жену.

– Ка-а-ак? – не поверила она своим ушам.

– Та-а-ак, – ответил Жбанников и вслух восстановил всю последовательность своих преступных действий.

Стоит ли говорить, что произошедший инцидент несколько отвлек их от намеченных планов? В итоге, визит супругов Жбанниковых в Комитет по опеке и попечительству оказался отодвинут на неопределенный срок, невзирая на то что еще несколько дней тому назад Лера всерьез задумывалась, как сложится ее жизнь с Матвеем при условии, что она так и не сможет его осчастливить наследником или наследницей.

– Наташа, – обратилась к тетке племянница, забывшая о профессиональной этике сразу же, как только закрылась дверь за секретарем Натальи Михайловны, – у меня беда!

«Наконец-то!» – обрадовалась Наташа, думая, что сейчас племянница посвятит ее в святая святых – в вопрос об усыновлении, к участию в котором Наталья Михайловна приготовилась заранее по просьбе Алечки Спицыной, догадывающейся о том, что путь к пополнению семьи Жбанниковых усеян различного рода препонами и подводными камнями.

– Слушаю тебя, дорогая, – ласково пропела Наташа, использовав самую проникновенную интонацию из числа ею освоенных.

– Она меня убьет, – сообщила Лера и зажмурилась.

– Кто? – опешила тетка, не предполагая, что в государственных учреждениях кто-то использует подобные меры.

– Бабка, – выдохнула племянница и брякнулась на стул так, что по стоящим поодаль стульям прокатилась «взрывная» волна.

– За что?

– Я посеяла ее серьги. С бриллиантами, – выдавила Лера и с мольбой посмотрела в округлившиеся от неожиданности признаний глаза тетки.

– Как «посеяла»?!

– Нечаянно, – бросилась объяснять Лера, и Наталья Михайловна поймала себя на мысли, что никогда не видела свою племянницу такой возбужденной. – Ну, правда, Наташа, нечаянно. Положила на тумбочку, а Матвей с фантиками смахнул в мусорный пакет и, как нарочно, выбросил его раньше, чем обнаружилась пропажа.

Обычно Наталья Михайловна Коротич перестраивалась на ходу с удивительной ловкостью, но в этот раз она никак не могла сориентироваться: что от нее хотят. Поэтому одной рукой она готовилась выложить перед Лерой листок с координатами нужных людей из Комитета по опеке и попечительству, которые могли облегчить трудный процесс усыновления, а другой – дать ей подзатыльник за допущенную небрежность. Больше, конечно, хотелось подзатыльник, потому что, призналась себе Наташа, племянница ее несколько разочаровала. Что-то в ее голове выстраивалось явно не в том порядке, который был понятен Наталье Михайловне: серьги – ребенок, а должно было наоборот: ребенок – серьги. Или вообще: никакие не серьги, а просто ребенок. А Лера, похоже, в данный момент о ребенке и не помышляла, озаботившись тем, что ей придется держать ответ перед строгой Аурикой, хотя ее никто к этому не принуждал.

Видя, что тетка реагирует на поступивший сигнал о помощи как-то странно, Лера на секунду задумалась, а потом моментально решила, что та занята какими-то своими проблемами – иначе чем еще можно объяснить это бестактное молчание.

– Наташа, – требовательно обратилась она к ней. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – подтвердила свою вменяемость Наталья Михайловна и аккуратно вставила исписанный листок с именами и телефонами в пухлый ежедневник.

– Ничего ты не слышишь, – поджала губы племянница и повторила еще раз: – У меня беда. Я потеряла серьги с бриллиантами. Те самые. Старинные. Которые бабка подарила мне на свадьбу.

– Я поняла, – чуть слышно, буквально одними губами, проговорила Наташа. – И что?

– Как – «и что»? – сегодня Лера как никогда была разговорчива и упорна. – Тебе что, все равно? – Она даже немного привстала с места. – Вообще?

– А что, собственно говоря, произошло такого, чтобы так нервничать? – понемногу справляясь с собственной растерянностью, поинтересовалась Наталья Михайловна. – Ты осталась без средств к существованию? У тебя сгорел дом? Тебя бросил муж? У тебя неизлечимая болезнь и жить тебе осталось ровно три дня? Что такого?

– Я потеряла бабушкины серьги, которые она мне подарила на свадьбу. И стоили они примерно столько же, сколько дом, который у меня остался! – повысила голос Лера, возмущенная теткиной непробиваемостью.

– Уверяю тебя – гораздо меньше. Но все равно: ничего страшного я в этом не вижу.

– А я вижу! – оборвала тетку Лера. – «Помнить вечно, носить вечно».

– А это твоей бабушке лавры Ге спать спокойно не дают, вот она и нагоняет туману. «Помнить вечно, носить вечно», – передразнила мать Наталья Михайловна, получилось один в один. – Глупость какая!

– Ничего не глупость, – уперлась Лера. – Это дурной знак.

– С какой стати? – чуть не рухнула с кресла доктор Коротич.

– Дурной знак, – повторила племянница, и в ее глазах появилась несвойственная им мутность. Наташа сразу догадалась: слезы навернулись. – Теперь можно ни в какой Комитет не ходить – пути не будет.

– С этим – будет, – степенно произнесла Наталья Михайловна и вытащила из ежедневника заветный листок. – Вот…

– Что это? – По лицу Леры потекли слезы: по форме листок никак не напоминал пропавшие серьги, ощущение неудачи стало еще сильнее.

– Это телефоны тех, от кого многое зависит, – загадочно произнесла Наташа и подняла глаза к потолку. Лера сделала то же самое, но ничего там не увидела и задала очередной глупый вопрос: