Себастьян Фолкс - И пели птицы...

Стивен начал ощущать себя чем-то вроде предмета научного изучения. Он мог бы сказать: «Да, сэр» — и тем прервать разговор, однако неофициальная, задиристая манера Грея хоть и действовала ему на нервы, но взывала к прямоте.

— Нет, — ответил он. — Полагаю, что нет.

— Так я и думал, — сказал Грей и издал короткий торжествующий смешок. — Это потому, что вы слишком высоко цените свою жизнь. Думаете, она стоит больше, чем жизнь простого солдата?

— Вовсе нет. Не забывайте, я сам был простым пехотинцем. Вы же и представили меня к офицерскому званию. Дело как раз в том, что я не так уж и ценю свою жизнь. Не ощущаю масштаба всех этих жертв. И не знаю, что чего стоит.

Грей снова присел за стол.

— Что-то я вас не до конца понимаю, — сказал он и вгляделся в лицо Стивена, состроив гримасу пародийного замешательства, но затем усмехнулся. — Впрочем, не беспокойтесь, я в этом разберусь. Вы сможете, если захотите, стать хорошим солдатом. Пока не стали, но сможете.

Стивен, помолчав немного, сказал:

— Прайс, вот кто хороший солдат.

— Прайс — чудо. Еще одна моя находка, если вы позволите мне слегка погреться в лучах его славы. До войны он был складским клерком. Сидел целый день за столом и ставил галочки в ведомостях. А теперь, не будь его, рота просто развалилась бы. На нем держится жизнь солдат. И вы хоть раз видели его подвыпившим?

— Нет, слава богу. Я же завишу от него не меньше, чем солдаты.

— Еще бы, — согласился Грей. — А теперь расскажите мне о наших землекопах. Вы ведь часто имеете с ними дело, так?

— Да. Их туннель начинается в наших окопах. В целом люди хорошие. Работать под землей тяжело. Это не каждому под силу.

— А как зовут эту их дамочку в парусиновых туфлях?

— Вы об Уире? О командире роты?

— Да. Что он собой представляет?

— Человек он не без странностей, но, пожалуй, в его положении кто угодно показался бы странным. По профессии он не минер. Просто служил в саперных войсках и получил под начало проходчиков.

— А по-моему, чудак. У меня на общение с этими кротами не хватает времени. Они несколько месяцев рылись в земле и наконец заложили мину. А потом взорвали ее, и что получилось? Симпатичная маленькая воронка с готовым бруствером, в которой может устроиться враг.

В столовую вошел лейтенант Харрингтон — высокий, скорбного обличья, слегка заикающийся мужчина.

— С добрым утром, сэр, — сказал он Грею. Лейтенант вел себя почтительно, однако с лица его почти не сходило удивленное выражение, — словно он не мог до конца поверить, что попал в места столь неподобающие. Стивен всегда гадал, как лейтенанту, явно затруднявшемуся запомнить, какой нынче день недели, удается являть собой образец пунктуальности.

— А мы тут разговаривали о саперах, — сообщил ему Грей.

— Да, сэр.

— Рейсфорд дружен с их командиром, Уиром.

— По-моему, они неразлучны, сэр, — сказал Харрингтон.

Грей рассмеялся:

— Это я знаю. Вы слышали, Рейсфорд?

— Вот уж не думал, что лейтенант Харрингтон питает ко мне такой интерес.

— Я всего лишь пошутил, сэр, — сказал Харрингтон, накладывая на тарелку омлет, уже начавший застывать под крышкой.

— Разумеется, — сказал Стивен. — Ну что же, я собираюсь пройтись по городу, осмотреться. Прошу меня простить.

— Хорошая мысль, — сказал Грей. — Похоже, от надежд на бекон нам придется отказаться. Если захотите еще кофе, кликните Уоткинса, Харрингтон.

— Спасибо, сэр.

Грей поднялся за книгой в свою комнату, а Стивен вышел из дома, пересек, направляясь к улице, парк и, ощутив на лице свет блеклого солнца, на миг прикрыл глаза. Затем глубоко вздохнул и тронулся в путь.

Джек Файрбрейс подал рапорт с просьбой о предоставлении отпуска, который позволил бы ему навестить сына, и получил отказ.

— Я обдумал вашу просьбу, — сказал Уир. — Я понимаю, что вы целый год не были дома. Но, видите ли, здесь скопилось столько народу, что и попасть сюда, и выбраться отсюда стало дьявольски трудно. Дороги забиты транспортами. Придется вам еще подождать.

Джек вернулся под землю. От укрытой в траншее, обитой досками шахты расходились теперь два туннеля. Первый, прорытый на глубине в тридцать футов, столкнулся с подкопом немецких саперов. Воюющие стороны сошлись под землей совсем близко. Глина была все-таки лучше, чем меловые породы. Мел крошился от частых взрывов и смешивался с водой, которая просачивалась вниз из воронок на ничейной земле, образуя вязкую жижу, порой окрашенную кровью подорвавшихся на гранатах проходчиков.

Уир, выполняя спущенное сверху распоряжение, приказал рыть второй туннель, теперь уже на глубине в семьдесят футов. В соответствии с правилами ширина его составляла три фута.

— Не нравится мне это, — сказал Тайсон, лежавший на земле позади Шоу и Эванса. — Отродясь такого узкого подкопа не видел.

Чуть дальше за их спинами стены туннеля уже были облицованы досками. Там суетились солдаты с фонарями, но здесь, «в забое», было темно.

Джек старался не думать о тяжести нависавшей над ними земли. Не думать о пронзавших почву древесных корнях. Впрочем, до такой глубины они не доходили. Прокладывая туннели в Лондоне, он успокаивал нервы тем, что представлял себе, будто находится не под землей, а в купе ночного поезда: шторы на окне опущены, разглядеть в тесной конурке ничего нельзя, однако снаружи раскинулся под открытым небом широкий простор — поля и деревья, — по которому несется, посвистывая, поезд. Но когда твое «купе» имеет в ширину не больше трех футов, а в глаза и в рот тебе лезет земля, поддерживать иллюзию становится трудновато.

Эванс неустанно отгребал за ним землю руками: Джек слышал хрип, с каким он втягивал скудный кислород, подававшийся сюда насосом. Присутствие Эванса успокаивало Джека. На поверхности Эванс с его личиком хорька и саркастическими шутками Джека почти не интересовал, но здесь легкие и сердца обоих работали в унисон, словно принадлежали одному организму.

Шоу приполз сменить его. Бедняге пришлось перелезть через Эванса, затем стянуть Джека с крестовины, затем распластаться по земле, чтобы Джек смог перебраться через него и отползти к началу туннеля. Даже на расстоянии в двадцать ярдов от конца встать в полный рост было нельзя, но можно было хотя бы передвигаться на четвереньках, поочередно выбрасывая вперед по одной руке. Воздух отдавал горечью; свет ламп выхватывал из темноты выполненную с успокоительной аккуратностью дощатую обшивку стен.

— Десять минут отдыха, — сказал Уир. — Выжмите из них все, что можно.

— Разве вам не положено сейчас спокойно пить чай у себя в землянке? — поинтересовался Джек. — Поспорить готов, никто из других ротных командиров под землю не лазит.