Себастьян Фолкс - И пели птицы...

— Никто нас не расстреляет. Взыскание, может, и наложат. Понизят в звании. Возьмите себя в руки.

Они вошли в тускло освещенную комнату с печкой посередине. В ней сидела, куря трубку, старуха, кивнувшая им, когда они появились в дверном проеме. Стивен попытался заговорить с ней, но старуха покачала головой и указала пальцем на ухо.

— Я хочу уйти, — прошипел Уир.

Стивен сжал его запястье:

— Подождите.

Старуха повернулась к внутренней двери, хрипло крикнула что-то. Послышались шаги, женский голос. На темном пороге показалась женщина лет, пожалуй, пятидесяти.

— Я нынче никого не ждала, — сказала она.

Стивен пожал плечами:

— Моему другу не терпелось познакомиться с вами. Боюсь, он немного волнуется. Он хочет, чтобы вы были с ним очень терпеливы.

Говорил он так быстро, как мог, надеясь, что Уир не поймет его слов.

Женщина угрюмо улыбнулась:

— Ладно.

— У вас есть дочь, мадам?

— А вам что за дело?

— Насколько мне известно, она тоже…

— Это вас не касается. Скажите вашему другу, пусть идет за мной.

— Идите, — сказал Стивен и, подтолкнул Уира в спину, и тот испуганно заковылял в темноту за дверью.

Стивен повернулся к старухе, улыбнулся, поднес к губам воображаемый бокал и достал из кармана бумажку в пять франков. Старуха на негнущихся ногах удалилась в угол и вернулась с бутылкой вина и мутным стаканом. Стивен опустился на стоявший у печки стул, облокотился о дымоход, приветственно поднял, глядя на старуху, стакан и отпил горьковатого белого вина.

Ему хотелось, чтобы Уир узнал, что это такое — быть с женщиной, ощутил близость ее тела. То, что Уир мог умереть невинным, Стивена не заботило, важно было, чтобы его друг познакомился с процедурой, благодаря которой он появился на свет.

Избегнув смерти, Стивен перестал бояться чего бы то ни было. Существование, которое он вел наряду с другими солдатами, было слишком странным, слишком далеким от всего, что считалось естественным, выбирать в нем приходилось лишь между жизнью и насильственной смертью; градации более тонкие — любовь, принятие решений, доброта — представлялись излишними. В этой скудной действительности, составлявшей их с Уиром бытие, Стивен отдавал бесспорное предпочтение телу вдовой фермерши, оплаченному деньгами, полученными за убийства, нежели телу Уилкинсона с рассеченной снарядом головой, из которой ему на плечо вываливался низведенный до клеточного состояния мозг с сочившимися сквозь мембраны воспоминаниями и надеждами.

Стивен вытянул ноги — каблуки оставили бороздки на утрамбованном земляном полу. Он почти прикончил бутылку вина, изгнавшего из него последние остатки осторожности, последние воспоминания о полном фальши укладе и правилах поведения мирного времени. Он чувствовал себя постаревшим, усталым, но очень спокойным.

Старуха заснула. Стивен, тихо ступая, прошел в угол комнаты, достал из буфета вторую бутылку, наполнил стакан и сел дожидаться дальше в тусклом свете.

Уир возвратился дрожащим и бледным. Черные круги под его глазами различались даже в сумраке прихожей. Стивен уставился на него вопрошающим взглядом. Уир потряс головой:

— Идите вы.

— Нет, спасибо. Это ваша экспедиция. Меня та женщина не интересует.

— Она ждет вас. Идите, повидайтесь с ней, сукин вы сын. Вы все начали. Вам и заканчивать.

Взволнован он был сильнее, чем под артиллерийским обстрелом.

Стивена вдруг охватил страх.

— Что вы сделали? — спросил он. — Что вы там натворили, идиот бесноватый?

Уир тяжело опустился на стул, закрыл ладонями лицо.

Когда Стивен проскакивал в дверь, голову его уже переполняли жуткие картины. От двери расходились четыре коридора. Он покричал.

Темно здесь было так, что он едва видел, куда ступает. Он пошарил по стене, открыл какую-то дверь. За ней всполошенно закудахтали куры. Стивен, содрогнувшись, захлопнул ее. Он побежал по второму коридору, рывками открывая двери и облегченно закрывая их, поскольку никаких ужасов за ними не обнаруживалось. Отчаяние гнало Стивена дальше.

Внезапно у него за спиной раздался женский голос:

— Месье?

Голос принадлежал молодой женщине с большими ласковыми глазами и завязанными на затылке красной лентой волосами. Стивен замер, онемев.

— Что вам нужно?

— Я ищу… вашу мать.

— Пойдемте.

Женщина взяла его за руку. Они вошли в комнату с красной лампой и расписанными на восточный манер ширмами. Деревянный наличник на двери формой напоминал минарет. Пол был таким же, как в прихожей, земляным. Терзаемый страхом Стивен озирался по сторонам. Молодая женщина провела его за ширму — к двуспальной кровати под самодельным балдахином из лилового шелка. С полдюжины свечей стояли на полу и одна на подоконнике.

— Не волнуйтесь. Все хорошо. Давайте деньги.

Последняя фраза отчасти вернула его в нормальный мир.

— Все в порядке. Я не хочу… Я просто хотел убедиться, что все в порядке.

Из-за ширмы донесся смех — смеялась та самая немолодая женщина, с которой ушел Уир.

— В порядке. Дальше некуда.

Она обошла ширму и встала рядом со Стивеном.

— Странный у вас друг. Я взяла его вот так, — она сжала рукой пах Стивена, — а он отпрыгнул.

Женщина засмеялась:

— У него эта штука длинная, мягкая, я дотронулась до нее, и он заплакал.

Она была старше, чем думал Стивен. В свете свечей он разглядел ее лучше, чем в передней комнате. Женщина села на кровать, подтянула юбку к животу, затем легла и раздвинула ноги. Никогда еще не доводилось Стивену видеть голой женщину ее лет. Она окунула пальцы в чашку с обеззараживающим раствором, провела ими по рытвине между ногами, по жестким волоскам и алой плоти, разделившейся от привычного прикосновения.

Стивен начал отступать от нее, совсем как Уир. Но тут же рассмеялся. Потянулся к молодой женщине, взял ее за руку.

— Вы, мадемуазель, — да. Иначе ничего.

Пожилая встала с кровати, одернула юбку, подступила к нему. Стивен почувствовал, как рука ее ложится на передок его брюк. Пальцы женщины скользнули внутрь, вытянули то, что ей требовалось, — так мясник достает из лотка кусок мяса и кладет его на разделочную доску. Стивен почувствовал, как губы женщины смыкаются на нем, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отпрянуть от ее слюнявых уст. Он поднял взгляд и увидел, что молодая женщина раздевается. Она выступила из нижней юбки, свечи озарили белые округлости ее ягодиц, и Стивен почувствовал, как оно зашевелилось во рту ее матери.

Та встала, улыбнулась, держа в ладони его отвердевавшую плоть.

— Англичанин, — сказала она и ушла за ширму.

Стивену и в голову не приходило, как нелепо он, наверное, выглядит. Кожа его грозила порваться, растянутая почти до прозрачности накачиваемой под нею кровью.